- Аллин, любимый, какой бы я не была слабой и беззащитной, но я
никогда, слышишь - никогда, не сделала бы ничего во вред тебе! Чем
бы мне не угрожали! Я спасала тебя потому, что очень сильно люблю и
жить без тебя не могу! Поклянись, что веришь мне!
Тут стоит заметить, что Мелисса и не думала врать. За то время,
пока привязаная к дереву, ждала пробуждения Аллина, то есть почти
целый час, она сама себя убедила, что делала всё исключительно ради
спасения любимого и ненаглядного. А вовсе не для того, чтоб стать
королевой Тардии. И надо отдать должное, читающий её эмоции молодой
маг не засёк ни малейшей фальши в произнесённых словах.
Любой сторонний наблюдатель уже через четверть часа вынужден был
бы изо всех сил сдерживаться, чтоб не разразиться гомерическим
смехом. Потому как, начав с оправданий, валяясь у Аллина в ногах,
очень скоро Мелисса вывернула дело так, что теперь стоя на коленях
просил прощения уже Аллин, кругом неправый и по уши виноватый. Ему
было безумно стыдно, что он сразу подумал худшее о "беззаветно
любящей его девушке, подарившей ему свою девичью честь и своё
сердце, и которая готова была безмерно пострадать ради их любви. А
он...". Но всё же оборотница его милостиво простила и позволила
увести себя с полянки туда, где по всем приметам должна была быть
дорога.
А уже упомянутые нами сторонние наблюдатели под скрытом
продолжили сотрясаться от беззвучного хохота. Благо от них
требовалось только проследить, чтобы этим двоим никто не помешал
выяснять отношения...
***
Просёлочная дорога нашлась буквально в паре сотен шагов от
полянки, на которой произошло пробуждение сладкой парочки. Помня,
что везти их должны были на северо-запад, Аллин уверенно повёл свою
спутницу в восточном направлении. Декабрь в Гренудии не чета
декабрю в более высоких широтах, в три часа дня ещё вполне светло,
да и погода довольно щадящая. Так что поначалу дорога не вызывала
ни у юноши, ни у девушки особо неприятных впечатлений. Но очень
скоро оказалось, что обутые на Мелиссе туфельки предназначены для
чего угодно, но только не для длительных марш-бросков по лесным
тропам и просёлочным дорогам.
Закономерным итогом карьеры безнадёжного подкаблучника стало то,
что нежная красавица с комфортом устроилась у него на ручках. А
чтобы Аллину было не так обидно её нести, она, ласково обхватила
его за шею, не забывая рассказывать сказки, какой он сильный,
благородный, как умеет признавать свои ошибки и так далее и так
далее. Когда через пару часов всадница на своём "скакуне" добралась
до сонной деревеньки, притаившейся в перелеске, ездовой аристократ
держался на одной лишь гордости и грамотной мотивации со стороны
"наездницы". Какой же богатый спектр эмоций он пережил, когда
выяснилось, что всё это время они бодро удалялись от столицы!