***
Ведунья выслушала Снежану в сенях и задала единственный вопрос:
— Почему меня зовёшь? К знахарю бы надо.
— Не знаю, отец велел сюда бежать.
— Бежать, — хмурилась старуха, — отбегалась я, по снегу хожу как утопающий в болоте. Она выглянула во двор, крикнула:
— Ромий! Запрягай быстренько! На хутор поедем.
Из-за сарая послышался сиплый голос:
— Запрягаю уже!
Ведунья кивнула в ответ и строго посмотрела на девушку:
— Буду, а ты не дожидайся, лети к своему суженому. Двуликого не держи, его дома потеряли, беспокоятся.
Берегиня скрылась в избе, Снежинка побежала за калитку. Торопилась, собаки всего посёлка лаяли как сумасшедшие, не только дворовые, целая свора бездомных шавок исходила злобой, остерегаясь приблизиться к волку. Уолчек сохранял спокойствие, не отводя взгляда от спешащей к нему девушки. Дождался, пока она наденет лыжи и возьмётся за ремень, и припустил так быстро, что стало понятно: оргия, устроенная собаками, здорово его нервировала.
Лай сопровождал их, пока двигались по улице и недолго после того, как вылетели за околицу. Только теперь Снежинка задумалась о словах Берегини: почему та назвала брата суженным? Пошутила? Мысли перескочили на двуликого. Уолчек молод, родители, наверное, уже отправились на поиски.
Едва волк остановился около дома, сняла с него импровизированную упряжь и сказала:
— Беги скорее домой! Ведунья говорит, о тебе родня волнуется. — Потрепала серую шею и хлопнула по спине: — Беги!
Уолчек качнул головой и неторопливой рысцой затрусил к лесу. Устал бедолага! Сердце Снежинки забилось быстрее. От сочувствия к двуликому, от страха за брата, ещё от чего-то пока неосознанного. Обернулась на звук бубенцов. К хутору приближались сани, запряжённые вороной лошадкой Берегини.
Хотелось поскорее проведать пострадавшего, но дождалась ведунью, помогла ей выбраться из саней и под руку довела до крыльца. Действительно, ступала старуха с осторожностью, опасалась поскользнуться или увязнуть, только почувствовав под ногами доски крыльца, выпрямилась, отобрала локоть у Снежинки и, постукивая клюкой, пошла через сени.
Зулла и Фатху успели стащить с парня верхнюю одежду и уложить его на кровать в супружеской спальне. Незнакомец был без сознания. Он отогрелся, теперь щёки пылали, лоб покрылся испариной, из груди при каждом вдохе вырывался хрип и бульканье. Ведунья с прищуром посмотрела на больного, сокрушённо покачала головой и сказала: