А мальчик взял и умер. Когда неожиданная весть облетела село, поднялся страшный вопль. Мужики рвали на себе волосы, виня себя в смерти отрока. Бабы выли и причитали. Всем селом, окружив избу, где лежал усопший, плакали и каялись пред Богом в грехах своих, забыв и о работе, и о хозяйстве.
А мальчик лежал в гробу как живой – и на лице его, как у живого, была улыбка. И как глянут на эту улыбку, так то одного, то другого без чувств вынесут из избы. Целую неделю не хоронили отрока, пока не показались признаки тления. Принесли гроб в церковь.
Началось отпевание. От слёз и рыданий ни священник не мог служить, ни певчие петь. Всяк винил себя в этой внезапной смерти. На тех, кто пьянствовал и дрался, жалко было смотреть.
Не менее других переживал это событие отец Алексий. Старенький, согбенный, внешне очень похожий на своего современника и сотаинника по благодати преподобного Серафима Саровского, он отошёл от гроба и, войдя в алтарь, стал пред престолом с воздетыми, как на Херувимской, руками.
– Боже мой, Боже мой! – послышались проникновенные, исполненные глубокой веры слова молитвы. – Ты видишь, нет у меня сил дать отроку сему последнее целование. Не попусти же меня, раба Твоего, иерея, уйти из храма сего посрамленным, да не посмеется надо мною, Твоим служителем, враг рода человеческого, что я, по немощи прервал требу. Не по силам она мне, Господи. Внемли стенаниям и плачу раскаявшихся, внемли страданиям родительского сердца, внемли старческому моему воплю. Не отнимай от нас отрока сего, Тобою данного нам во исправление, для вразумления, для утешения и прославления Имени Твоего Святого. Не Ты ли, Господи, сказал, что дашь всё, о чём с верою будем просить Тебя! Не Ты ли, Милосердный, изрек: «Просите, и дастся вам». Боже Праведный, в Храме сем нет никого, кто бы смог подойти к отроку сему с целованием последним. Нет этих сил и у меня, Твоего иерея…
Всё стихло… Опустившись на колени перед престолом, как с живым уже беседовал отец Алексий с Богом:
– Так, Господи, так, но воскреси же его, ибо Ты всё можешь, Ты наш Господь и Вседержитель, по смирению, а не по гордости дерзаю…
И точно оглушительный раскат грома, раздался за спиной потрясённого священника пронзительный крик воскресшего отрока. Отец Алексий обернулся – мальчик сидел во гробе. Склонившись пред престолом, священник со слезами благодарил Господа. Затем с помощью дьякона поднялся, опираясь на его руку, вышел из алтаря. Что творилось в церкви, передать трудно! Женщины с плачем тянулись к мальчику, чтобы завязать ему глаза, а он, не сопротивляясь, сидел и молча глядел на них. Только к одной наклонился и сказал тихо: «Не надо…» А она возьми и закричи на всю церковь: