– Она же длинная… – начинает объяснять она, но такое объяснение не устраивает и её. Вскрикивает:
– А там комната была!
– Что? – не понимаю я.
– Комната там была. Больша-ая!
– Ну, и что ты делала в гостях у великана?
– Ничего, – пожимает она плечами. – Погостила и ушла.
До дома ещё далеко, и такой короткий сюжет меня не устраивает.
– Но ты же поздоровалась с ним?
В последние дни учу её здороваться. Привычки у неё ещё нет, поэтому она растерянно говорит:
– Да…
Но тут же оживает, с лукавым выражением пригибается, как бы входя в пещеру, и, ступая на цыпочках, говорит театрально:
– Здравствуй, великан!
– А он?
– Здравствуй, Лизанька! – изображает она великана (почему-то тонким голоском).
– А потом?
– А потом пошли на кухню и пили чай.
Что и говорить, жизненное наблюдение, вплоть до «пошли на кухню».
– А как он дал тебе волшебные коньки?
– Я попросила… – и, углубляясь в своё воображение, говорит с туманной полуулыбкой. – У него там большая комната… и у стены стоит большой ящик… Там много-много разных…
Я жду слова «вещей», но она неожиданно заканчивает:
– …Приступочек!
И сама смеётся. Слово «уступ» она услыхала от меня минут 10 назад и вот – воспользовалась. Но я понимаю, о чём идёт речь.
– Там были и коньки?
– Да, там были коньки… Я попросила… – и тут она начинает говорить жалобным голосом. – Великан, великан! дай мне, пожазу… позажу… по-жа-луй-ста, коньки!.. Он выписал и дал мне.
«Выписываем» мы детское питание – каждый месяц в поликлинике.
– Но зачем ему свои коньки выписывать? – смеюсь я.
– Потому что никак не вынешь, если не выпишешь, – это туманное объяснение она, тем не менее, произносит поучающим тоном.
– Щедрый великан, – говорю я с признательностью. – Не сходить ли нам к нему в гости?
– Нельзя, – с сожалением отвечает она. – Его увезли. Пещеру увезли. Взяли, – она размахивает ручками, – большую лопату и раз-раз! погрузили на машину. А великан – топ, топ! – забрался в кузов… Сел около пещеры и поехал! поехал!
– Жаль… Далеко он поехал?
– Не знаю, – она пожимает было плечиком, но тут же вспоминает и снова поднимает ко мне румяное, весёлое личико, возбуждённое морозцем, быстрой ходьбой и интересным разговором. – В Сузгаль! Конечно, в Сузгаль!
И добавляет, словно это очевиднейшее дело:
– Куда же ему ехать, как не в Сузгаль! Это же далеко-далеко, почти на конце улицы!