Лиза задумывается.
– А я не бугу… не бугу обманывать… И Накахе… и девачке Накахиньке скаху: низя…
То ли зовёт, то ли дразнится:
– Атесинька! атесинька!
– Неправильно, Лиза. Надо говорить «отесинька».
– А потиму?
– От слова «о-тец», – объясняю я.
Но у неё готово своё объяснение:
– Раньхэ гаваии «отесинька», а кипей (теперь) гаваят «атесинька». Раньхэ пакамухко окаи (ока ли), а кипей скали (стали) акать…
Моет чашку под краном и похваливает себя:
– Какая удивикельная помохница!
Или:
– Какая смехная искоия!.. (история)
Научилась говорить не «Ванюха», а «Ванюффа», «Ивануффка».
После купания Олечка обычно заворачивает её «индианкою», и она в простынке скачет на диване:
– Киндианка!.. Хочу киндианка!.. т. е. как индианка.
Ехала на велосипеде и вдруг затормозила (уже умеет), спрыгнула, села на корточки («на курточки»):
– Смоки, отесинька! Пуак!
Давно я так весело не смеялся, переспрашивая её. Она поняла, что неладно говорит, но, чтобы посмешить меня, повторяла, улыбаясь сама:
– Пуак!
На детской площадке, куда мы с Лизой вынесли Иванушку, молоденькие мамы стали приставать к Лизаньке, расспрашивали её о братце и игриво просили подарить его им. Лиза сурово отвечала своё знаменитое «нек». Я рассказал об этом Оле.
– Умница Лизанька! – сказала маминька.
Но тут Лизанька, пожав плечиками, сказала, что можно, дескать, и отдать, нам-де Бог ещё кого-нибудь пошлёт.
– Ну, как же, Лизанька? – расстроилась Оля. – Хорошо, если пошлёт… Но Иванушка нам ведь тоже нужен… А кого бы ты хотела?
– Майчика.
– Почему?
– А девочка у нас уже есь.
– Мальчик тоже есть – Иванушка.
– А мы век (ведь) его отдадим?
Мы засмеялись, а Лиза обиделась – губки задрожали, и она, гневно сверкнув глазками, сказала:
– Не бугу вам никага гаваить ничего!
За столом лепят с бабушкой что-то из пластилина. Лиза подаёт ей кусочек и говорит:
– Вок тибе иконка. Пуская (пустая). Ты век Госьпага не знаех, поэтому тибе пуская иконка…
Ездили с нею в библиотеку (а ездим мы туда каждую неделю). Задержались, и Лизе давно пора спать. Идём домой, она не прыгает, не поёт – идёт молча, держась за мой палец. Вдруг начинает всхлипывать. Я останавливаюсь, как ужаленный. Наклоняюсь к ней:
– Что такое? Что случилось, Лизанька?
– Гаубок…
– Что «голубок»?
– Жай (жаль) гаубка…
– Почему жаль? Что с ним? Где он? – заозирался я. – Не вижу…