И скоро Он исчез вдали, и вся толпа
Исчезла вслед за Ним; все замолчало
На улице ужасно опустелой.
Немецкий монах Фома родился в городке Кемпене, Кёльнской епархии, но с 13-ти лет до самой смерти подвизался в Нидерландах в монастырях Ордена Регулярных Каноников (впервые слышу о таком ордене; да и про каноников ничего не могу узнать – кажется, это были в каком-то смысле самостоятельные духовные лица, т. е. владевшие собственностью, неподвластной местному церковному управлению). Его книга (в переводе Сперанского!), кажется, не пользовалась расположением православного духовенства, но «в свете» она была популярна – и это уже подозрительно. Да и сама идея «подражания» мне не нравится. Апостол Павел говорит: «Не я живу, но живёт во мне Христос»… Впрочем, кое-что назидательное я всё-таки выписал. Например:
«…часто мы примечаем, что в начале нашего обращения к Богу мы были лучше и более имели чистоты, нежели после многих лет упражнения…» Обидно, но справедливо.
Вечером. Купали Лизу; с возмущением, сидя в ванне – к Олечке:
– Не нага меня наплёскивать!
Уже на диване, вытирая маленькую девочку мохнатым полотенцем, Оля с восхищением говорила мне:
– Ты только послушай, какие она слова говорит: «вряд ли»!.. «сомневаюсь»!..
20.12.84
Утро, десятый час; я только что вернулся с дежурства. Лизанька сидит под столом («У миня кук столовая»), ест мандарин, разложив его дольками на стуле, и рассказывает (я переодеваюсь):
– Оказывается, Иванухка у нас уже бальхой…
– Большой? Почему ты так решила?
– Халик (шалит) пакамухко.
– Как же он шалит, такой маленький?
– У бабухки подухку на пол бросил.
Вчера она ходила с маминькой в книжный магазин. Олечка с интересом рылась на полках и не сразу обратила внимание на Лизанькин лепет. Маленькая девочка, подёргивая маминьку за полу курточки, просительно бормотала:
– Кам Иванухка! Маленький Иванухка! Маминька, купи мне Иванухку!
Рядом были разложены плакатного формата портреты Ленина в детстве. Продавщица всё хмурилась, слушая лепет Лизы, и наконец не выдержала:
– Какой это Иванушка? Это – дедушка Ленин!
Лиза замерла – она и без того чуждается общения с людьми незнакомыми, а тут ещё такой тон недоброжелательный (к тону она весьма чутка)… И, ухватившись за маминькину курточку, застыла у прилавка, в упор разглядывая весёлого, кудрявого мальчика, которого строгая чужая тётя назвала почему-то «дедушкой».