Он шагнул к столу и напился прямо из чайника.
– Семен! Пошли!..
– Еще темно.
– Все равно, пойдем. Утопим – так утопим… Это не спанье.
Пока шли до катера, Стрежнев никак не мог отделаться ото сна и вдруг понял: «Так, правильно! Надо не обоими тракторами тянуть, как вчера говорили, а одним… Другой пусть толкает. А то и на самом деле сдернешь только сани».
Эта догадка оказалась такой простой, что Стрежнев удивился, как это вечером она не пришла ему в голову.
Да, поднялись они рановато. На берегу было еще сумеречно, слегка туманно и очень тепло. Серединой реки спокойно, будто в масле, скользило мелкое крошево льда: видимо, где-то вверху был затор, лед держало.
Прошла вверх груженая волжская самоходка. Потом из-за поворота показался снизу целый караван катеров.
– Семка, наши! Гляди – из затона, – обрадовался Стрежнев, толкнул Семена в плечо.
Первым шел озерник. Семен приподнял край шапки, чтобы лучше видеть. Гладким свободным стрежнем катера шли ходко.
– Они вольны теперь… – позавидовал Семен. – Скоро в Макарьеве будут. А тут вот сиди у этого – не кол, не весло, – он кивнул на катер.
Глядя на приближающийся караван, Стрежнев тоже задумался: опять видел он весь, фарватер вплоть до Макарьева, высокий монастырский берег, старые лапы и березы, грачей, музыку, девчонок и молодых капитанов в бравых мичманках…
И накатило опять сожаление о прошлых веснах. Опять обуяла такая тоска, будто с головой накрыло прижимистой осенней волной. «Хоть бы попрощаться сплавать… Не дал. Э-эх, время-времечко… Всему, видно, свое…»
А караван был уже рядом.
– Семен, «пятерка»! Наш!.. Передом-то наш валит… Кто на нем?..
Стрежнев встал на осину и глаз не сводил с катера.
– Хоть бы из рубки показался, что ли, – с болью сказал он. – А ну-ка, сирену! Сигнал дай! Скорее!!
Семен заскочил на катер, включил сирену.
И на «пятерке» услышали, ответно завыли, потом распахнулась дверь, и показался Иван Карпов, снял с головы помятую шкиперку, стал широко махать.
Стрежнев сорвал свою шапку и замахал ему, обрадовался, что катер в надежных руках, у опытного капитана.
А мимо шли другие катера и тоже сигналили Стрежневу, и все махали с весенней легкостью. Вольно трепетали на мачтах новые флаги.
Прошли катера, утихло на реке, и как-то сиротливо, одиноко стало вокруг. Стрежнев не спеша закурил, все думая о своей «пятерке»: «Разве чета она этому! Катер килевой, с фальшбортом… одним словом – озерник! Не случайно он и ведет весь караван, и Карпов на нем тоже не случайно… А ведь мне надо было, мне вести всех! Нет, все ж несправедливо!..» – не мог он простить начальнику.