. Юджин Д. Уиндчи в «Конце дарвинизма» пишет:
«[Гитлер] думал, что для мира было бы лучше, победи мусульмане в битве восьмого века под Туром, остановившей арабское вторжение во Францию. Потерпи христиане поражение, рассуждал [Гитлер], германский народ приобрел бы более воинственный символ веры и, вследствие своего естественного превосходства, стал бы лидером исламской империи»{171}.
В книге воспоминаний гитлеровского архитектора Альберта Шпеера «Третий рейх изнутри» рассказывается, что Гитлер часто говорил:
«Видите ли, к нашему несчастью, мы исповедуем не ту религию. Почему бы нам не обратиться к религии японцев, которые величайшим подвигом считают самопожертвование во благо отечества? И мусульманство подходит нам больше, чем христианство. Ну почему обязательно христианство с его смирением и слабостью»{172}.
Тем не менее, даже ненавистники христианства часто признают, что человечество не в состоянии обойтись без религии. Презирая христианство Нагорной проповеди, Гитлер, однако, допускал в «Майн кампф», что религия необходима обществу{173}. Это подтверждают, цитируя фюрера, писатели и историки Хилэр Беллок и Кристофер Доусон:
«Сей человеческий мир немыслим без практического существования религиозных убеждений. Огромные массы народа состоят отнюдь не из философов. Для народных масс именно вера является абсолютно единственной основой морального взгляда на жизнь. Различные заменители, которые предлагались, не сумели доказать, что достойны быть таковыми, чтобы мы могли счесть, что они и вправду готовы заменить существующие веры».
Для нацистской элиты, с ее чисто дарвиновской языческой идеологией, Гитлер добавлял: «Несколько сотен тысяч высших людей могут жить мудро и разумно, не считаясь с общими стандартами, которые преобладают в повседневной жизни, но миллионы других на такое не способны»{174}.
Сталин, который стремился искоренить христианство, признал его власть над русским народом. В годы Великой Отечественной войны он распорядился снова открыть соборы и церкви, выпустил из тюрем епископов и других лиц духовного звания и звал русских солдат в бой не за партию или Политбюро, но за «Россию-матушку». Сталин понимал, что российские массы – не марксисты, но христиане, верные Богу и стране.
В 1938 году, придя к выводу, что Европа теряет веру под натиском скептицизма, агностицизма и атеизма, Беллок писал, что Запад вступил на путь, угрожающий завершиться рифом цивилизационного краха: