– Ты ошибаешься, – сказала она. – Ты никогда не понимала Фрэнка, Полли, и уже не сумеешь понять. Он просто не осознает, что делает, – вот в чем причина. Он мыслит иначе. Его настолько переполняют жизненные силы.
Помню, я положила ладони ей на плечи и пристально всмотрелась в ее глаза.
– Луиза, – попыталась внушить ей я, – ты жертвуешь собой ради мужчины, который того не стоит. Сейчас я скажу тебе то, что причинит боль, но я твоя лучшая подруга, и придется меня выслушать. До меня ведь доходят о Фрэнке самые разные истории. Как насчет хотя бы той его малышки в «Эмпайре»?
Даже под слоем грима я заметила, как сильно побледнело ее лицо.
– Ах вот оно что! Значит, они уже распускают грязные сплетни? – сказала она. – А о других ты еще не слышала? Ты немного отстала от последних слухов, Полли.
– Боже милосердный! – воскликнула я, но продолжить мне не дали, потому что из коридора за дверью донеслись отборная ругань и шум, а Луиза мгновенно вскочила на ноги.
– Впусти его, быстро! – попросила она. – У нас уже были два крупных скандала с управляющим.
Фрэнк вошел, и мне никогда не забыть его вида. Казалось бы, приличная сумма денег, потраченная мужчиной на себя, если не облагородит его, то хотя бы поможет обрасти жирком. Он же выглядел как маленький, сморщенный манекен с кирпичного оттенка лицом, причем даже не слишком чистым.
Фрэнк осмотрел комнату, не обратив на меня никакого внимания.
– Куда делась Ева? Я же приказал ей не отходить от тебя.
– Мне пришлось выставить ее отсюда, – сказала я. – Нужно было поговорить с Луизой.
Он резко повернулся и вытаращился на меня, а она предостерегающе потянула за мой рукав.
– Мисс Оливер, я не допущу, чтобы мою жену беспокоили понапрасну.
Даже его голос заметно подсел. Решив, что разобрался со мной, Фрэнк снова обратился к Луизе.
– Мы сейчас отправляемся в ночной клуб, – сказал он, – и если тебя попросят спеть, то будешь петь как миленькая. Потому что это, быть может, твой последний шанс после тех дерьмовых шоу, которые ты давала здесь.
– Боже! – не удержалась я и начала объяснять, что у него мозги совсем съехали набекрень.
Он прервал меня.
Я провела на сцене и за кулисами всю жизнь, но никогда не слышала столь грязных ругательств. И эта сцена запала мне в душу навсегда: шаги в коридоре за дверью, и лицо Луизы, с мольбой обращенное к нему.