– Удобно, – заметил я. – А как местные?
Она пожала плечами.
– А что местные?.. Иногда человек спускается, а потом вспоминает, что забыл в квартире на столе ключи от машины.
– Ну?
– А ты ни разу не видел, – сказала она саркастически, – как опускающийся лифт вдруг останавливается и, не открывая двери, устремляется снова вверх?
– А изнутри, – сказал я, осматриваясь, – дверцу лифта так просто не открыть? Я бы открыл.
– Ты бы да, – ответила она недовольно, – но в доме простые жильцы, что либо спешат на службу, либо вечером домой.
– Неплохо замаскировали, – согласился я. – Мало ли какие приборы и силовые установки в стенках, но интеллигентных людей проблемы сантехников и лифтеров не интересуют, верно?
– Но ты же не сантехник?
– Все мы в этом мире сантехники, – ответил я.
Лифт домчал до последнего этажа, Ингрид мигом выскочила и повела к лестнице, а там через два пролета мы поднялись на плоскую крышу.
– Запаздывают, – проворчала она.
– Вон летит, – возразил я.
Она поджала губы.
– Он должен был коснуться колесами крыши в тот момент, когда мы появились на ней!..
– Непорядок, – согласился я. – Дисциплинка хромает. То ли было при Иосифе Виссарионовиче…
Она поджала губы еще сильнее, еще не зная, как реагировать, хоть и говорю очень серьезно, но трудно представить ученых, поддерживающих авторитарный строй, что делил науку на свою и чужую.
Хлопнула металлическая дверь, я не стал оглядываться, через телекамеры видел, как Бондаренко поднимается по лестнице, а теперь вышел на крышу и топает к нам.
Ингрид развернулась, я услышал ее удивленный голос:
– Ростислав Васильевич?
– Вышел вас проводить, – сообщил он. – Дело абсолютно непривычное, потому даже Мещерский в замешательстве. Ингрид, не кляни пилотов, я уже вижу… Это я велел им на пять минут позже, чтобы я успел сказать вам на дорогу пару слов.
Она смолчала, а я спросил:
– Простите, я человек науки, в политике совсем дикарь. Почему так важно сохранить это в тайне? Для меня такое, простите, как-то диковато. Мы, люди науки, напротив, стараемся раскрыть тайны природы…
Он невесело усмехнулся, развел руками.
– Хороший вопрос. И нет ответа такого вот четкого, однозначного. Природа человека сложнее окружающей природы, а природа человеческих отношений так и вовсе… Некоторые наши говорят, что хрен с ним, пусть разоблачает. И времени уже прошло много, и, самое главное, народ увидит, что все было не так ужасно, как подается в прессе… хоть нашей, хоть госдеповской…