Он кивнул, понимая и принимая мужское нежелание мыться, а «жене» гостеприимным жестом указал в коридор направо. Ингрид ожгла меня убийственным взглядом, но смолчала и гордо прошествовала в ту сторону.
Я еще раз прошелся по записям двенадцати телекамер, установленных в коттедже, восемь снаружи и четыре в доме. Новейшие, широкоформатные, но поставили недавно, четыре месяца назад стояли попроще, вижу по качеству снимков, теперь же небо и земля, еще чуть – и будут снимать в 4К.
Домик только выглядит пряничным, заслуга облицовки, но толстые стены литые, бетон армированный, это не штатовские домики из тонких дощечек, что проламываются кулаком.
Гостевой домик тоже только выглядит намного проще как по материалам, так и внутри. Мне хватило доли секунды, чтобы осмотреть все, включая оранжерею и теплицу, там тоже по видеокамере.
Дверь за Ингрид еще не успела закрыться, как я поинтересовался негромко:
– Вы ведь в курсе проблемы, не так ли?
Грегор кивнул и, бросив по сторонам осторожный взгляд, ответил совсем тихо:
– Мне предписано оказывать вам всяческое содействие.
– Прекрасно, – ответил я. – У меня резонный вопрос, почему товарищ Стельмах решил обнародовать именно сейчас?
Он развел руками.
– Вы что, телевизор совсем не смотрите, новостные сайты не посещаете?
– Если честно, – ответил я, – заглядываю только на специализированные по нейрофизиологии и смежным дисциплинам. А смотреть телепередачи… уж простите, но у меня в сутках всего двадцать четыре часа, которых и так недостает.
– Понятно, – ответил он, – человек науки. Но Валентин Афанасьевич тоже человек науки, только его областью является политика. Ее нельзя проводить, не зная, что хочет народ, что он потребляет, что ему вливают в уши.
– Дальше, – сказал я.
– Вы просто не замечаете, – заговорил он, чуть набирая темп, – какая на Западе сейчас поднялась целенаправленная волна клеветы против России!..
– Разве она когда-то стихала? – спросил я.
Он понимающе кивнул.
– И то верно. Но сейчас с особой силой везде и всюду постоянно подчеркивается, что СССР был чудовищной машиной репрессий, а вот благородный Запад сумел нас победить и сломать эту машину. За это весь мир должен целовать их в жопу и отдать нефть, землю и свободы. Потому Валентин Афанасьевич и сорвался, заявил, что обнародует всю правду и заткнет им вонючие пасти.