– На фронтальной или задней? – спросила Ингрид.
– Я вас проведу, – ответил он.
Вторая веранда, что с задней стороны дома, просторнее, на ней кроме стола с овальной столешницей вдоль стены с десяток крупных ваз с живыми цветами. С той стороны стола в белом пластмассовом кресле сидит хозяин особняка с чашкой кофе в руке.
Мы приблизились, он улыбнулся нам и Грегору. Тот сказал торопливо:
– Валентин Афанасьевич, вот те товарищи, о которых предупреждали. Владимир Алексеевич и его супруга Ингрид.
Стельмах сделал небрежный жест в сторону кресел с правой стороны.
– Садитесь. Не слишком далеко, а то я начинаю подозревать, что слух мой уже не тот, что прежде. Владимир Алексеевич, вы мне вполне во внуки годитесь, так что буду звать вас Владимиром, так проще.
– Хорошо, Валентин Афанасьевич, – ответил я почтительно.
Он смотрел отечески снисходительно, и хотя под глазами трёхъярусные мешки, что оттягивают кожу почти до середины щеки, проклятая гравитация, но сами глаза мудрые, понимающие, и с той добротой, что либо политик с вот таким стажем, либо в самом деле уже осточертело идти по трупам, а костюм Санта-Клауса пробует вот только сейчас.
– Я в курсе, – сообщил он, – что благодаря вашему острому уму удалось вернуть украденные из вашего института двенадцать миллионов долларов… Да-да, мне объяснили, почему посылают именно вас, вроде бы далекого от наших дел человека… Я всегда говорил, что уровень интеллекта важен во всем, а не только в рассматривании пробирок. Умный человек все делает лучше и качественнее, но, конечно, умных людей на все должности не напасешься.
Тереза вошла на веранду с подносом, на котором две большие чашки с парующим кофе и тарелка с восточными сластями.
Ингрид вскочила и помогла снять чашки и тарелку. Тереза кивнула с благодарностью в глазах и торопливо удалилась.
Стельмах продолжал нас рассматривать из-под приспущенных бровей внимательно и строго, хотя на губах по-прежнему играет доброжелательная улыбка.
– Как я понимаю, – сказал он, – вас прислали определить, насколько я сошел с ума.
Ингрид охнула:
– Что вы! Как вы можете…
Он поднес чашку к губам, а другой рукой сделал отметающий жест.
– Милая, не нужно… Я те игры знаю.
Я поспешил вмешаться:
– Простите, но я человек новый, как вы уже наверняка выяснили, мне бы хотелось поскорее понять, из-за чего взволновались в Управлении настолько, что решились обратиться, как вы точно сказали, к абсолютно постороннему человеку.