Я шевельнулся, она шепнула:
– Ты уже?
– Еще перед сном, – напомнил я.
– Я спрашиваю, – повысила она голос, – уже проснулся, или это во сне вертишься, будто тебе Черномырдин снится?
– Ой, – сказал я опасливо, – только не бей, а то всю нашу малину зашухаришь. Я проснулся, проснулся!..
– Ладно, – буркнула она, – тебе вообще-то как?
– Ты ничего, – ответил я. – Одобряю.
– Я о хозяине, скотина неумытая!
– Нравится, – сказал я. – Как и тебе, я же видел. Такие преданные идее люди всегда нравятся. Мы, которые в принципе способны на подлость, всегда чувствуем свое превосходство над такими ограниченными правилами чести и слова людьми.
Она посмотрела зло.
– Ты чего?
– Я не говорю, – уточнил я, – что мы делаем или будем делать подлянки, но нам это сделать проще, чем ему, которому связывают руки долг, честь, преданность идее. А мы, безыдейные, способны как и на самые чистые поступки, так и на подлейшие, потому мы шире, многограннее и как бы духовно богаче.
Она нахмурилась, но свиньей еще не назвала, а может, просто слишком задумалась.
– Способность на дурные поступки, – сказала она в конце концов, – не делает нас богаче.
– Смотря как смотреть, – возразил я. – Для природы нет дурных поступков. Там хорошо все, что позволяет выжить. Выжить и победить соперника. Запад продолжает идти по этому оправдавшему себя пути со времен пещерного времени. А в России решили, что уже можно изменить звериную природу человека. Увы, оказалось, что не просто рано, но и разрушительно для всего общества. Хорошо хоть, что коммунизм начали строить в отдельно взятой стране.
– Все равно, – сказала она упрямо, – такие люди мне нравятся. Даже то, что мы вынуждены изображать супругов, а не вести себя как обычно, когда вольные отношения всех и со всеми уже норма. Что-то в этих древних нормах наивное, но хорошее.
– Кофе сейчас можешь не пить, – сказал я, – все равно он угостит.
– Еще чего, – ответила она с самым оскорбленным видом. – Пока дойду до веранды, мне снова восхочется! Кофе у него великолепный, ароматный и крепкий.
Перебравшись через меня и не дав ухватить себя за, она красиво и выпрямленно ушлепала на кухню.
Я выбрался из постели, из кухни донесся повелительный крик Ингрид:
– На завтрак разогрею котлеты, а к кофе пирожки с творогом!
– Я все ем, – ответил я.
Завтракали быстро и жадно, после кофе я натянул джинсы, с удовольствием замечая, что становятся все туже и даже короче. На экране одной из камер увидел, как Грегор набирает мой номер.