– Где я буду спать? – спрашивает Саймон.
– В водяной кровати, ты же папа.
– Вода превратилась в кровать?
– В кровать, чтобы спать.
– В кровать, спать и не пищать![2]
– Только папы и мамы там могут спать.
– Мяу! Вода протекла!
– Спасите, спасите! Мы не умеем плавать. Чудовище!!
– Он в воде там.
– Водяная кровать в воде!
– Скорей, прыгай на плот!
Позже Саймон рассказывает такую историю.
Жил-был бельчонок. И мама ему говорит: «Иди ложись в водяную кровать». И он пошел. И он потопнул внутри. Но он не потопнул, потому что все вытекло и он вытек тоже. Мама ему велела плыть домой. Но он плавать не умел.
– Как же бельчонок добрался домой, Саймон? – спрашиваю я. – Он же плавать не умел.
– Это же не океан был. Просто поток. И он просто пошел домой.
Игра, истории и разговоры подпитывают друг друга и создают почву для логического мышления и социальной адаптированности. Все уже есть здесь в зародыше, вся интеллектуальная и эмоциональная энергия, – как сад, который вот-вот зацветет.
Сегодня Джозеф принес в школу игрушечную змею. – Запишите меня в список, я буду историю рассказывать, – заявляет он с порога вместо приветствия. – Про змею.
Такое «приветствие» не редкость. Список, о котором он говорит, прикреплен к большому круглому столу – мы называем его «стол историй», хотя он ничем не отличается от любой другой рабочей поверхности в классе, заваленной карандашами, фломастерами, бумагой, ножницами и всевозможными тюбиками. Здесь сидят рассказчики, рисовальщики и вырезалыцики, они смотрят, слушают и издают различные звуки, как множество персонажей в пьесах Сарояна. У каждого найдется что сказать рассказчику.
Это совсем другой эффект, нежели когда записываешь чью-то историю под диктовку в укромном уголке. Рассказывание историй – социальный феномен, оно охватывает все роды деятельности и открывает возможность для широкого общественного отклика. Истории не бывают чьим-то личным делом; индивидуальное воображение вбирает в себя все внешние стимулы и в то же время посылает импульсы вовне – от него бежит рябь, расходятся круги по воде, захватывая всех слушателей.
Моя роль в этом процессе ясна с самого начала: во-первых, я помогаю всем услышать рассказчика, повторяя за ним каждую фразу, чтобы правильно записать ее. Таким образом рассказчик может меня поправить, если я ошиблась, или изменить историю, если вдруг его осенила новая идея.