Если Джейсон пока не может подружиться с другим ребенком, то, может быть, его заинтересует менее личный аспект – внимание более широкой аудитории? Сочинительство не обязательно подразумевает взаимодействие, поэтому оно позволяет до определенной степени обходить личные аспекты стороной. История и сцена, на которой она разыгрывается, – это отличная лаборатория для детей всех типов: для общительных, но не очень умеющих сформулировать свою мысль; для тех, кто говорит лучше, чем разыгрывает; для тех, кто увяз в одной-единственной теме, и для тех, кто бесконечно перепрыгивает от одной темы к другой. Это поистине благодатная почва. Возможно, она станет плодоносной и для Джейсона.
А пока поведение Джейсона дает мне новый стимул для изучения этого феномена. Я хочу побольше узнать о том, как рассказывание и разыгрывание историй позволяет изобрести обычаи и ритуалы, связывающие воедино детей в группе, и какое влияние это взаимодействие оказывает на все, что происходит в школе.
На основе интуитивных и спонтанных реакций учителя и дети могут создать некие правила и традиции, регулирующие способ слушания и реагирования в этой группе. В процессе рассказывания и разыгрывания историй все идеи выслушиваются, обдумываются, сравниваются, интерпретируются и становятся основой для действия. Мосты, наведенные в игре, укрепляются и удлиняются, они снабжаются указательными столбами с четкими дорожными знаками, предлагающими рассказчику направление пути. Предмет рассказа вбирает в себя все богатство языка и мысли: это ученый наследник творческой мудрости игры.
И мы всегда будем прибегать к игре, потому что сочинительство и рассказывание не могут, в свою очередь, без нее обойтись. Мне нужно будет наблюдать за Джейсоном, когда он играет, даже еще пристальнее, чем в комнате, где мы рассказываем истории. Как сумеет проявить себя творческая мудрость его игры? Тот, кто рассказывает историю, хочет донести до нас какое-то уникальное послание; тот, кто историю разыгрывает, создает уникальные отношения с теми, с кем он в конце концов объединяется в игре.
Я мечтаю о том, чтобы Джейсон принял правила группы, приспособился к ним, но в то же время я сознаю, что эта уступка испортила бы историю. Если бы вертолет Джейсона прилетел и спас змеек, был бы у меня материал для наблюдений? Спасение змеек – это история Джозефа. А кого или что решил бы спасти мальчик с вертолетом? Вот какой вопрос необычайно занимает меня.