МУСЯ Думаю, нам хватит.
ДЕДОВ Это почему же ты так думаешь?
МУСЯ Нас совсем мало. Нам хватит.
ДЕДОВ Ишь ты, хитрая лиса, а о других ты подумал?
МУСЯ А нам их не видать, и им нас не видать, а нам хватит.
ДЕДОВ Вот вам и все. Вот что значит не Христовой веры человек. Ну какой с него спрос?! Ты картошки начистил?
МУСЯ Муся уже докладывал. Картошки начистил.
АРЕСТОВ (Смеется.) И до сих пор бы чистил, если бы я его свиньями не припугнул.
МУСЯ Зачем обижать?
АРЕСТОВ Эх, сейчас бы сальца с чесночком, да рюмочку анисовой, а, Муся?
МУСЯ Ты очень злой.
ДЕДОВ Ну, будет, будет. Он хоть и восточный человек, а все же человек. Оставь его, Арестов. Что еще нового?
ФЕЛИСТРАТОВ В молодом возрасте в психиатрической больнице по причине неизлечимого душевного заболевания покончил жизнь самоубийством известный в медицинских кругах врач психиатр Виктор Хрисанфович Кандинский.
Всё в палате оживает. Все, кроме Арестова окружают Фелистратова тесным кольцом. Дедов на голову выше всех.
БОЛЬЦ Соблаговолите, Володенька, изложить еще раз.
ФЕЛИСТРАТОВ В молодом возрасте в психиатрической больнице по причине неизлечимого душевного заболевания покончил жизнь самоубийством известный в медицинских кругах врач психиатр Виктор Хрисанфович Кандинский.
Долгая пауза.
Не выдерживает Больц. Тишину нарушают его всхлипывания, переходящие в рыдания. От группы пациентов отделяется Владыко. Он выходит на авансцену и, как и прежде, кланяется.
ВЛАДЫКО Зю. (Направляется к своей постели и укладывается.)
ФЕЛИСТРАТОВ (С отчаянием в голосе.) Да, да, да, да, да.
АРЕСТОВ Сумасшедшие есть сумасшедшие. Каждый день одно и то же. Хоть бы что-нибудь новенькое придумали. Что, студент, в газетах теперь только об этом и пишут?
ФЕЛИСТРАТОВ Об этом будут писать всегда. Газетчики знают, какая это утрата для всего непостижимого мира.
АРЕСТОВ Для кого утрата?
ФЕЛИСТРАТОВ Для всех утрата, для всех, да.
БОЛЬЦ (Сквозь слезы.) Существует ли для вас хоть что-нибудь святое, Арестов?
АРЕСТОВ А зачем оно мне? Кстати, господин Больц, вы, как я погляжу, опять уже настраиваетесь принять горизонтальное положение? А кушать? Кто будет готовить, господин Больц?
ДЕДОВ (Гневно.) Хватит препираться.
АРЕСТОВ Нет, но…
ДЕДОВ Я сказал, хватит препираться. И ты, бандит, изволь с уважением относиться к Виктору Хрисанфовичу.
АРЕСТОВ Нет, я, конечно, со всем уважением, Дед, но, позволю заметить, не прояви он слабость, мы бы не были обречены до конца дней находиться в этой кутузке без надежды когда-нибудь еще увидеть солнышко, травку и все такое прочее.