«Он ответит раньше, Джим, гораздо раньше», – стучало у меня в висках, пока я собирал вещи. Выехав из дома, я, держа наготове пистолеты, направился прямо к поместью Бароуна. Я уже представлял себе, как войду к нему в дом, как вызову его и если он откажется, разряжу оба пистолета в ненавистное красное лицо….
Но события редко складываются так, как мы того хотели бы. Не проехал я по лесу Бароуна и полмили, как из-за кустов прямо на меня выпрыгнули два лохматых чудовища. «Собаки-убийцы» – мелькнуло у меня в голове.
Лошадь шарахнулась в сторону, но я первым же выстрелом успел свалить одну тварь. Другой пес, увидев, как его окровавленный товарищ завертелся по земле, с визгом бросился наутек, но пуля второго пистолета свалила и его. Я успокоил лошадь и начал заряжать пистолеты.
Нужно было спешить, Бароун находился где-то рядом и мог появиться с минуты на минуту. И в самом деле, я едва успел зарядить один пистолет, как услышал сзади конский топот. В следующий миг раздался выстрел. К счастью я в это время уже разворачивался, и пуля просвистела мимо.
Развернувшись, я увидел, что Бароун, остановив коня, лихорадочно заряжает мушкет. Очевидно, мерзавец объехал меня, чтобы напасть сзади. Спасло только то, что разворачиваясь, лошадь в момент выстрела слегка попятилась назад. Я, хладнокровно прицелившись прямо между узеньких злобных щелочек глаз, спустил курок. Но Бароун недаром был военным. В последнюю секунду он, бросив мушкет, резко поднял лошадь на дыбы, и предназначенная ему пуля попала в голову благородного арабского жеребца. Конь рухнул, придавив ногу всадника. Я спешился и медленно подошел к валяющемуся на земле, оглушенному падением врагу. В руках у меня был только хлыст с вплетенным свинцовым наконечником размером с большой желудь. Мы с полминуты молча смотрели друг на друга. Наконец Бароун начал приходить в себя, он с трудом вытащил ногу из-под лошади и вдруг резко вскочив, бросился в сторону. Оказывается, я не обратил внимания, что в десяти шагах от нас валяется отлетевшая при падении шпага капитана. Но капитану Бароуну не суждено было ею воспользоваться. Первый же удар хлыста свалил его с ног. Я начал хлестать его по лицу, голове, куда придется. Вся моя ненависть к подлой породе еху, наконец, вырвалась наружу.
Я был как в тумане, я ничего не видел, только чувствовал хруст ломающихся под ударами свинца пальцев, когда он пытался прикрыть руками голову, чувствовал, как хлыст рвет вместе с одеждой его кожу.