В прежние мои странствия, я многого не замечал. Но в это мое последнее путешествие Богу было угодно открыть передо мной все красоту мироздания, миропорядка, который человек, раз за разом пытается уничтожить в своей неуемной гордыне.
Впереди меня ждали бури мыса Горн, самого гиблого места всех морей и океанов. Но я не боялся этой встречи – я сам стал частью океана с его волнами, штормами и бурями.
Шел второй месяц путешествия. Мое суденышко уже пересекло экватор и уходило все дальше к югу. Становилось холоднее, особенно по ночам. «Радостный» шел к мысу Горн, но я ничуть не беспокоился. Я вообще тогда мало о чем беспокоился.
Утром 10 июля 1748 года я, как обычно, встал утром, сверил курс и хотел уже заняться своими обычными делами, как вдруг чутье моряка подсказало мне – что-то изменилось. Одного взгляда на барометр хватило, чтобы понять: надвигается шторм. Нужно было спешно готовить суденышко к испытанию, которое его ожидало.
О том, чтобы противостоять шквалу не могло быть и речи. Вся моя надежда была на круглые обводы моего судна, которые, как известно любому моряку, хоть и ухудшают ходовые качества корабля, но зато хорошо противостоят боковым ударам волн. При другой конструкции мне пришлось бы постоянно держать его носом к волне, что в моем положении вряд ли было возможно.
Я снял весь такелаж, паруса и отпустил руль. В приближавшемся шторме он мог только ухудшить остойчивость судна. Затем все спустил в каюту и плотно задраил за собой люк.
В тревожном ожидании прошел час. Я уже хотел встать со своего гамака и выглянуть наружу, как шлюп швырнуло куда-то вбок, затем незримая сила подняла ее вверх и затем опять бросила вниз. Разверзся ад.
Сидя в наглухо задраенной каюте я мог лишь догадываться о том, что происходит снаружи. Иногда казалось, что судно вот-вот перевернется, но каждый раз оно оставалось на плаву, некоторые волны били в него с такой силой, что борта давно должны были разлететься в щепки. Но час шел за часом, а я был все еще жив.
Не знаю, сколько продолжалось все это: может сутки, а может двое. В своем темном убежище, которое судя по всему должно было стать моей могилой, я потерял счет времени. Иногда казалось, что буря стихает. Тогда я слегка приоткрывал люк, чтобы впустить в свое убежище свежего воздуха. Потом налетал новый шквал, и все начиналось сначала. В каюту понемногу проникала вода, она поднималась все выше и выше. Мой корабль мог затонуть, даже выдержав удары волн. Я был на краю гибели, но ни миг не жалел о том, что пустился в это путешествие. Иногда за минуту счастья можно отдать жизнь, а я был счастлив целых два месяца. Мог ли желать я чего-то лучшего для себя?