– Какого… надо?
– Знакомлюсь.
– Познакомился, утопывай. – Он, конечно, сказал погрубее.
Я зачем-то весело подмигнул ему и пошел в клуб. Завклубом, лысый и полноватый мужик лет пятидесяти, напротив, обрадовался мне. Был он тоже под мухой. «Неплохо здесь живут козлы!» – подумал я.
– Новичок! – долго с удовлетворением тряс он мне руку, и едва мы познакомились, спросил: – Поешь?
– Не-е, танцую! – засмеялся я.
– Это здорово! – радостно воскликнул он таким тоном, будто я сказал ему об указе об амнистии, по которому он освобождается из колонии. – Танцоры нам нужны! Записываю в художественную самодеятельность, – бросился он от меня к столу, к амбарной книге.
– Я только во сне танцую, – остановил я его. – Вообще-то, стихи почитать могу. Можешь записывать, – согласился я.
– Стихи тоже хорошо, – с прежним энтузиазмом, ничуть не обидевшись, что я разыграл его с танцами, продолжал завклубом, записывая мое имя в амбарную книгу. – У нас литературный кружок есть, рекомендую! Каждое воскресенье работает. Энтузиастка ведет, энтузиастка, скажу я тебе!.. Смотри, сколько у нас кружков, – указал он на плакат на стене, – выбирай любой!
В длинном списке был даже акробатический кружок.
– Хочу в акробаты, – сказал я.
– Акробатический, честно скажу тебе, – прижал руку к груди завклубом, – не работает… Был тренер, освободился недавно. Ученичке своей лохматый сейф вскрыл и загремел на восемь лет… – Завклубом вдруг горестно вздохнул. – Я тоже за лохматый сейф срок мотаю, и он быстро забалаболил: – Но у меня другое дело, честно я те скажу. Взревновала одна хористка, что я к ее подруге заглянул, и пришили дело. Бабам вера… Может, ты ко мне в хор хочешь? Ох, какой у нас хор!..
– А кто литкружок ведет? – перебил я его.
– Учителька одна! Энтузиастка, скажу я тебе…
– Где они собираются, здесь? – снова перебил я.
– В библиотеке, в библиотеке в этом же бараке… С того торца вход. В три часа, каждое воскресенье!
– Спасибо. До свидания, – повернулся я и пошел к двери.
– Напрасно, напрасно ты в хор не хочешь! Отличный хор! Я профессионал… Заслушаешься, – говорил мне вслед завклубом.
На удивление мое библиотека оказалась хорошей: собрания сочинений Лескова, Марка Твена, другие классики.
– Зек один завещал, – пояснил библиотекарь, бывший студент. Баклан, так звали тянувших за хулиганку. Кликуха у него – Кулик, по фамилии Куликов. Я, знакомясь, называл себя – Белый.