Для удобочитаемости Ваш покорный слуга, в меру своего скромного понимания гармонии, позволил себе разбить текст на главы – да простит меня покойный! А поскольку некоторые имена и понятия также истлели с тех пор, местами я дал свои пояснения и комментарии.
То же обстоятельство, что в конце повести появился и мой отец, придало мне сил и заставило проделать всю работу с особыми бережностью и старанием.
Итак, как порою говорили литераторы встарь: «За мной, Читатель!»
Юрий Васильцев, 1958 г. из записей Г. П. Конышева
1 глава. О Тайном Суде. – Пенсионер британской короны. – «Черный Аспид». – Одесская трагедия. – Я принимаю решение
В октябре нынешнего страшного для России 1905 года я во второй раз в жизни очутился в Одессе. Впервые мне удалось здесь побывать два года назад, тоже, помню, в октябре, и просто влюбился в этот прекраснейший город империи, с его фонтанами, великолепными зданиями, благоухающими каштанами и неповторимо колоритной речью. Базары просто затягивали в себя ароматами фруктов, а итальянская лепнина с вазами, полными винограда, на фронтонах зданий не смотрелась здесь так нелепо, как в холодном Петербурге, близ которого чему-либо путному просто противоестественно произрастать.
Увы, после девяти месяцев всероссийской смуты ни фонтаны, ни ароматы, хоть и ничуть не убавили своей прелести, но уже не вызывали того восторга – было не до него, поминутно надо было держать ухо востро. В городе постреливали – за ослаблением государственной власти его вперемежку прибирали к рукам, с одной стороны, знаменитые одесские налетчики, с другой – набиравшие силу анархисты. Все чаще можно было услышать вопли и визги – это уже начинались еврейские погромы, вдобавок по ночам на город, и без того с уголовной славой, обрушивались банды с юга Бессарабии, возглавляемые неким Котовским, говорят, отчаяннейшим бандитом. Но дело, по которому Тайный Суд и направил меня в Одессу, было мерзостнее всего здесь происходившего (как-нибудь попутно, может быть, со временем упомяну и о нем), и постоянные мысли о нем не давали мне ни на миг отвлечься ни на творящиеся беспорядки, ни на красоты города.
Надобно сказать, что с этим делом ваш покорный слуга успешно справился, однако оно немедля переросло в другое дело, как выяснилось потом, еще более мерзкое и несравнимо более опасное; вот о нем-то далее и пойдет речь.