Когда их объявляли победителями, Окей с уважением поглядел вниз, на свои шпоры – и оторопел. Шпор не было. Только на следующий день он отыскал на беговой дорожке, за финишным столбом, ремешки от них. А сами шпоры исчезли бесследно! «Ну да, – подумал Окей, – ведь они были выкованы из чистой невозможности. Вот и рассыпались в пыль, как только невозможное стало возможным».
Надо ли рассказывать о том, какие почести выпали на долю Окея и его Азарта, сколько призов они получили и какой громадный выигрыш выпал на его долю, потому что не было других ставок на победу Азарта!.. Лучше скажу о другом. О том, что с тех пор Азарт занимал первое место в любом соревновании, где он участвовал. Если и появлялся опасный соперник, Окею достаточно было шепнуть Азарту на ухо: «Да, этого, наверное, обойти невозможно», – и Азарт летел так, что все остальные лошади будто замирали на месте.
И уж, конечно, и коня и жокея все теперь с почтением называли крэками.
У человека по имени Листер была лошадь по имени Трева. Листер часто ездил верхом, но только шагом или рысью. Галопом – никогда. А Трева мечтала о галопе. Ведь только в галопе ноги лошади на мгновение отрываются от земли – и она летит!
Но Листер не хотел летать. Помедленнее шагом, побыстрее рысью, вот и вся езда.
Долго терпела Трева. Но, наконец, пустилась всё-таки в галоп. Полетела!..
И Листер полетел – из седла на землю. Потёр бок, сел снова в седло и сказал:
– Ладно, давай лучше вместе летать.
И послал Треву в галоп.
Жила-была маленькая-маленькая светло-серая лошадка Зюзю. Она очень любила побегать на просторе, а потом от души поваляться в траве. Так усердно валялась, что шкура стала зелёного цвета.
Увидел её как-то один богач, заплатил кучу денег и велел поставить в конюшню – чтобы хвастать перед всеми зелёной лошадью.
Ни побегать теперь Зюзю не могла, ни в траве поваляться. Скоро вся зелень с неё сошла, стала она снова светло-серой.
Осерчал богач и велел прогнать Зюзю. То-то она обрадовалась!..
На один конный завод, где разводят лошадей, приехал знаменитый цирковой дрессировщик. Такой знаменитый, что я даже имя его боюсь упоминать, чтобы вы от восторга в обморок не упали.
– Мне, – говорит, – жеребёнок нужен способный, чтобы его для мировых гастролей подготовить.