– Хм. Интересно взглянуть на ваше самое заповедное место, – сказал Костя, сосредоточенно роясь в ящике с гвоздями.
Не найдя достойного ответа, Клена двусмысленно хихикнула, но тут же сделала серьезную мину и спросила:
– А вам нравится Волошин?
– Волошин? Никогда не думал об этом. Я его мало знаю.
– Странно. Но вы живете и думаете по- волошински. У него есть что-то вроде завещания поэту. Ну, вроде кодекса. Мне кажется, у вас все по этому кодексу – и творчество, и жизнь…
– Хм. Например?
– Ну- у… Я не помню дословно… Кажется, там есть такое правило: если тебя современники хвалят, то не верь им, они не поняли твоей правды. За правду тебе заплатят руганью, клеветой и камнем.
– Ортодоксальная, но справедливая мысль. И что, по-вашему, я не верю хвалебной критике?
– Разве нет? А кто полчаса назад отчитал меня как школьницу? А ведь я, между прочим, искренне говорила.
– Ладно, простите, если обидел.
– На вас трудно обижаться.
– Даже так?
– Угу. Поэт тот же ребенок. Непосредственный, своенравный, но очень милый.
– И на том спасибо.
– Вы суеверный? – вдруг без всякого перехода спросила Клена, прикрывшись ладонью от слепящего солнца и глядя куда- то вдаль.
– Что? – не понял Костя и посмотрел туда же.
– Загадаем? Вот если этот юноша на брусничной «Хонде» остановится возле нас, то сегодня вечером произойдет событие с сумасшедшим кайфом.
– Загадывайте, – пожал плечом Костя и хмыкнул со скрытым сарказмом: – Если без кайфа не можете существовать.
– А вам что же, типа наплевать?
– Типа того.
Возле них с оглушительным треском остановился новенький японский мотоцикл, за рулем которого сидела симпатичная наездница в черной косухе и коротких кожаных шортах, открывавших стройные загорелые ноги.
– Здравствуйте, Константин Ильич! – блеснув зубами, крикнула наездница.
– Здравствуй, Феня! – сдержанно ответил Костя и зачем-то потрогал только что приколоченную перекладину.
– А занятие клуба не отменяется? – расстегнув шлем, уже тише спросила Феня.
– Нет. Отчего же? Если народ соберется, то пожалуйста. Я как бы всегда на месте. А у тебя есть что показать?
– Не-а! Я в качестве вольноопределяющегося слушателя. Вот бы вас послушать, а?
– Это исключено. Мы, кажется, обо всем договорились. Зачем из пустого в порожнее переливать? – проворчал Костя и отвернулся к своему забору.