Стаханову одному было скучно и он позвал Желткова попить своего домашнего чая из термоса.
– Что там наш придурок всё руками размахивал? – спросил он, пододвигая Желткову пакет с домашними шанежками.
– Мечтает. Как он в скором времени станет директором электростанции.
– Ишь ты, подстрел… Это ему надо Парашку сначала обогнать на этом пути. А с Парашкой ему не сладить, очки запотеют…
«Парашкой» с лёгкой руки Витьки Пучка прозвали начальника первой смены Порошко. Между Пучком и Порошко существовала неприязнь крайней степени из-за диаметрально противоположных взглядов на дисциплину. Хотя они являлись соседями по дому. Порошко единственный из всех инженеров его уровня ходил в белой каске, что по неписанному правилу позволялось только с должности начальника цеха. У инженера Порошко была привычка, давая строгие указания, постучать указательным пальцем по какому-нибудь предмету. Если в этот момент никакого предмета рядом не было, он мог отойти и метров пять, постучать, вернуться обратно и продолжить указание.
На третьем котле Сашки Мишина вдруг что-то ухнуло – и из щелей и лючков на теле котла выбило чёрное облако, которое медленно потянулось в сторону турбинного цеха.
– Ох ты! – Стаханов вскочил со стула, опрокинув кружку с чаем. – Факел сорвало у Сашки. Ну что за напасть, как трезвая смена, так какая-нибудь чепУха случается. А турбинщики сейчас скажут, что опять котельщики перепились и их нежное оборудование загрязняют.
Иван Иванович, оглядев свои приборы, направился к столу Сашки Мишина. Вернувшись, объявил Петьке:
– Это наш жеребец необъезженный своим копытом регулятор горелки сбил. Ну и факел сорвало к чертям. Я Сашке факел подхватил, сейчас котёл в режим войдёт… Вот что за придурок, лезет везде своими шаловливыми ручонками. Вот достанется нам с ним. Скорей бы наш Серёга из отпуска вернулся.
По возвращению Серёги Ланского из отпуска, ему радовались, как долго отсутствующему близкому родственнику. Рыбачкова отправили существовать в резерве. В смене всё пошло как прежде, по родственному, по душевному. Серёга привёз из отпуска нормальной водки, не из вьетнамского риса и много сибирских разносолов. Была как раз ночная смена. И выпили хорошо, посидели – поговорили на всякие умные темы, и утром котёл запустили без всяких чепУх.
У Желткова душа наполнялась спокойной радостью, когда он домой возвращался в морозной тишине полярной ночи. Какое-то блаженное влияние оказывает на нервную систему кочегарская работа.