Когда молодым человеком Макиавелли поступил на службу (в Палаццо, как тогда говорили), то своим успехом он был обязан тому обстоятельству, что период влияния доминиканца, или, по выражению некоторых, «момент Савонаролы», подошел к концу. С 1492 г. монах-доминиканец из Феррары, брат Джироламо Савонарола, читал во Флоренции свои апокалиптические проповеди с политическим подтекстом, предрекая ей грядущие несчастья. И вторжение французов в 1494 г. было воспринято как исполнение его пророчеств, о чем Макиавелли пишет с досадой в «Рассуждениях о первой декаде Тита Ливия»: «…всякий знает, что нашествие французского короля Карла VIII на Италию было предсказано братом Джироламо Савонаролой» (кн. I, гл. LVI). В четырех воскресных проповедях по книге Бытия, произнесенных в предрождественский период 1492 г., и в проповедях в пост 1494 г. он говорил о пришествии нового Кира, который подчинит себе Флоренцию и всю Италию.[24] Естественно, авторитет этого «проповедника отчаявшихся», как его называл Лоренцо Великолепный, сильно возрос после прихода французов. После бегства Пьеро Невезучего во Флоренции образовался политический вакуум, система государственного управления, сфальсифицированная Медичи в своих интересах, чтобы выборы и жеребьевки всегда оборачивались в их пользу, бездействовала. Не имея достойного выбора, флорентийцы стали следовать «советам» страстного проповедника, внушенным, как они полагали, Господом. По этому поводу Макиавелли, которого не трогали гневные излияния брата-доминиканца, с иронией писал:
Так, флорентийский народ не считает себя ни невежественным, ни грубым: однако брат Джироламо Савонарола убедил его в своих сношениях с Богом. Я не хочу разбирать, говорил он правду или нет, потому что о таком человеке до́лжно говорить не иначе, как с уважением; я говорю только, что этому поверили очень многие, хотя не видели никакого чуда, которое могло бы внушить им эту веру; для внушения веры им было достаточно его жизни, учения и предмета его речей.[25]
Савонароле было поручено вести переговоры с Карлом VIII об условиях его «вступления» в город. Он встретился с Карлом в Пизе, куда прибыл как minister Dei (лат. «служитель Божий»), и прекрасно справился со своей миссией. Он объяснил Карлу, что они оба призваны дополнять друг друга: король – бич Божий, посланный флорентийцам в наказание за их грехи и для их renovatio (