Теперь нам не терпелось последовать примеру отважных носильщиков. День тянулся ужасно долго, а пронизывающий ветер не добавлял приятности нашему времяпрепровождению. Наконец наступила ночь. К счастью, вышла луна и осветила тропу лучше, чем могла бы справиться с этой задачей наша тусклая лампа. Но все же это был очень трудный отрезок пути! Если бы мы собственными глазами не видели, как носильщики забираются здесь на скалу, то снова бросили бы эту затею.
Дальше дорога была несложная, мы только на всякий случай подальше обходили отдыхающие караваны и тасамы. Иногда нас кто-нибудь окликал. Тогда мы спешили дальше, ничего не отвечая. Однажды мы увидели двоих тибетцев, они шли нам навстречу, громко молясь. Но, видимо, они испугались еще больше нашего, потому что с ужасом на лицах поспешили побыстрее скрыться.
После двух ночных переходов мы добрались до деревни Дзонка, а затем оказались в незнакомой местности. Следующей нашей целью была река Брахмапутра – здесь ее называют Цанпо. Она же представляла собой серьезное препятствие: как нам переправиться через нее? Мы очень надеялись, что река уже замерзла. Путь до этой водной артерии мы представляли себе довольно смутно и рассчитывали лишь на то, что не встретим больше серьезных преград. Но главное – продвигаться как можно быстрее и держаться подальше от мест, где можно столкнуться с властями.
Действуя по этому плану, неподалеку от Дзонка мы остановились в пещере в стороне от тропы, где обнаружили тысячи маленьких глиняных статуэток богов. Видно, мы разбили лагерь в бывшем отшельническом ските.
В следующую ночь дорога снова шла круто вверх, ведя нас к перевалу. Но мы переоценили свои силы: нам пришлось остановиться и разбить лагерь в страшном холоде, не добравшись до высшей точки. Неудивительно, что мы так выбились из сил: помимо прочих тягот, виной этому был разреженный воздух – мы находились на высоте около пяти тысяч метров и снова приближались к водоразделу Гималаев.
На перевале нас встретили обычные горы камней и молитвенные флаги, знаки тибетской набожности. А кроме того, там мы впервые увидели ступу – могильный памятник ламы, почитаемого как святого. Мрачным напоминанием о смерти возвышалась она среди монотонного снежного ландшафта.
К сожалению, мы тщетно предвкушали чудесный вид с высоты. Перевал лежал между более высоких гор, которые загораживали обзор. Можно было бы порадоваться тому, что мы первые европейцы, преодолевшие этот перевал, – тибетцы называют его Чакхьюн-Ла. Но от холода мы были неспособны чувствовать ни радость, ни гордость.