– Рад, что вы так трепетно относитесь к своей работе, – очень строго и холодно сказал он. – Можно надеяться, что все будет сделано, как надо. Имейте в виду, осечки я не прощу.
– Осечек не будет.
– Все-таки я даже представить не могу, каким образом вам удастся подступиться к… оппоненту. Он ведь тоже как бы… бог. У этого бога очень сильная свита из ангелов-хранителей.
– Иногда бывает так, что двери открываются сами. Их даже не надо ломать. А ангелы – хранители отлетают по другим делам.
– Что вы имеете в виду?
– Объясню на примере. Представьте, что кто-то заказал мне вас… Ну, представьте. Через вашу охрану, как вы понимаете, не пробиться, но, тем не менее, мы сейчас сидим с вами одни во всей квартире, в которой нет, ни жучков, ни системы наблюдения. Вы пришли сюда сами… Один, без охраны.
– Хотите, сказать, что собираетесь сидеть и ждать, пока объект захочет с вами потереть за жизнь? Некогда ждать.
– Всякое может случиться. Но речь сейчас не о нем, а о вас, Павел Геннадиевич. Дело в том, что объект – это вы.
Лицо и ладони Карасанюка покрылись липким потом. Он понял, что это ловушка. И в эту ловушку он загнал себя сам. Он попытался вскочить, но ноги не слушались.
Гость поднялся, вскидывая руку, в которой держал револьвер системы «Наган». Прицеливаясь, он ясно увидел в глазах жертвы кроме всепоглощающего страха некую долю брезгливого разочарования. Видимо от того, что такой человек, как он будет застрелен не из супер современного «Файв-севена» или «Беретты», а из допотопного, как скелет динозавра вохровского револьверчика.
– Не бери в голову, старик, – сказал он. – Пушка надежная. Годами может лежать в состоянии боевой готовности и выстрелить, когда появиться такая необходимость. Ты же хотел, чтоб без осечек? Осечек не будет.
Он выстрелил. Перед тем, как спрятать оружие картинно дунул над вертикально поднятым стволом. Забрал со стола деньги завернутые в газетный лист с портретом президента Януковича. Подошел к кувыркнувшемуся со стула телу. Пуля попала прямо в сердце, вызвав внутреннее кровоизлияние. Отступил на два шага и полюбовался сделанным. Сказал вслух:
– Чистая смерть. Красивая…
* * *
Рассветало. Прохладный майский воздух был весь пропитан выхлопом мотоциклетных двигателей. С низким мерным жужжанием, словно стая гигантских шмелей-мутантов катила по узкому двуполостному шоссе колона байкеров.