Призраков лучше не тревожить - страница 5

Шрифт
Интервал


– Десять тысяч условных единиц. Распишитесь… Теперь в рублях, эквивалентно пяти тысячам условных единиц… Считайте… Распишитесь…

«Пятнадцать штук баксов, недурно для начала. Значит, операции придаётся большое значение, только финансовый отчёт потом писать забодаешься», – посетовал Емельянов, в который раз выводя незамысловатый автограф в ведомости.

Под такую кучу денег ему даже выдали услужливо плотный бумажный пакет. С этим пакетом под мышкой и кучей всевозможных ксив по всем карманам он направился к конечному отправному пункту – складу спецснабжения. В Управлении, как и в любой воинской части, имелись и продовольственный, и вещевой, и оружейный склады и каптёрки, но для секретных агентов-функционеров существовал только один, зато какой! Склад специального снабжения! И в этом многопрофильном хранилище рыцари разведки могли отовариться всем необходимым – от плаща до кинжала. Правил здесь абсолютный монарх. У него, правда, как и у всех монархов, имелись подданные, дабы обширное хозяйство содержалось в надлежащем порядке. Но подданных Емельянов, как и все остальные потребители, никогда не лицезрел. По инструкции, как только в закрома спускался очередной рыцарь секретной категории, все подсобники самоизолировались в специально отведённом помещении, и чем они там занимались, можно было только гадать. Может, «козла» забивали, а может, и в картишки баловались. Но монарха, то бишь главного каптенармуса, Емельянов знал не только по званию, но и по фамилии. Нечипоренко Владимир Иванович – так его величали. Ну, а звание у монарха было написано звёздами на погонах – старший прапорщик.

Старшего прапорщика Нечипоренко Емельянов знал более двух десятков годков и помнил ещё просто прапорщиком. Понятно, что и Нечипоренко видел на погонах Емельянова два малюсеньких звездаря по бокам красной полоски, и потому отношения их носили характер дружески-фамильярный.

Бронированная дверь за полковником захлопнулась с роковым лязгом. Он толкнул ещё одну – фанерную – и очутился в тесном помещении, которое убранством и антуражем не отличалось от банальной складской конторы. А за столом, заваленным накладными, гроссбухами, тетрадями и прочей бюрократической атрибутикой, важно восседал Сам. В старорежимных окулярах на красном носу-картошке. С видом вдохновенного ваятеля-творца Сам что-то корябал на тетрадном листе. При этом он выписывал кренделя губами, усами, ушами и чем только можно. Закатывал невидящие глазки к небу и старательно имитировал беспредельную занятость.