Лаура бросилась к двери, но Орландо неумолимо удержал ее, не выпуская рук.
– Постой, Лаура. Ее здесь нет, – виновато сообщил Орландо, – Я нашел ее, но она не захотела вернуться.
– Я знала! Я знала! – несчастно прошептала Лаура, и из ее глаз градом посыпались слезы.
– Не беспокойся! С Синтией все в порядке, – пытался утешить Орландо, сходя с ума от ее слез, которые приводили его в отчаяние, – Не беспокойся! Я дал ей денег на билет и отправил к своим друзьям в Майами. С ней все будет хорошо! – настойчиво убеждал он вкрадчивым голосом, словно втолковывая ребенку, – Она обещала тебе позвонить сразу же, как приедет. Не беспокойся! Мои друзья позаботятся о ней, и о ее ребенке…
– Почему?! Почему?! – не сдержав напряжения, закричала Лаура.
– Ну, не надо так! – уговаривал Орландо, – Обещаю тебе, все будет хорошо…
– Нет, не будет! – закричала Лаура, не сдержав напряжения, раздраженно вырвав свои руки из его рук, – Не будет! Потому что ты лжешь мне! Ее ребенок – это твой ребенок! Я не могу и не хочу стоять между вами. Она никогда не вернется!
– Лаура, я не понимаю, что ты хочешь сказать, говоря о ребенке Синтии. – его лицо помрачнело, стало суровым.
– Не понимаешь, да? А что ты скажешь о своем испуганном глупом лице в тот момент, когда увидел Синтию?
– Я был удивлен! Но не напуган. Удивлен, что у моей красавицы жены подруга похожа на бледное, бесформенное привидение.
– Не смей! Слышишь, не смей даже словом чернить Синтию! Такой жалкой, бледной и бесформенной сделал ее ты, теми страданиями, которые причинил ей!
– Лаура! О чем ты? Я, в самом деле, ничего не понимаю. Я увидел Синтию сегодня в первый раз, здесь! Успокойся! Прошу тебя, солнышко, тебе нельзя так переживать. И уверен, зайчонок, что твой доктор не одобрит употребления алкоголя.
Орландо решительно попытался обнять ее, но Лаура проворно отскочив, ощетинилась, словно дикая кошка.
– Не смей меня называть этой сладкой, ничего не значащей для тебя чушью!
– Ну, зачем ты так, Лаура, я называю тебя ласково со всей любовью!
– Да? А всех остальных, кого так называешь, ты тоже любишь! Кассирша в магазине – лапонька. Молочница, которая приходит по утрам – кисонька. Служанка – солнышко. Жозефа – сокровище. А Клелия в особом почете – она малышка, малютка, зайчонок, и даже девушка, которая приносит почту – голубка! Да любую, хотя бы просто встречную, случайную прохожую ты готов одарить своей идиотской улыбкой. Шесть на девять, будто рекламируешь зубную пасту, и назвать чем-нибудь приторно сладким: цветочек, пушечек, котёнок, цыплёнок, слонёнок… – и тут она заметила, что Орландо весь трясется от смеха, который наполняет всю комнату бархатным баритоном, сладким и тягучим, как выпитое ею вино.