Восемь вечера зимой – это уже самая настоящая ночь. В особенности в провинциальном городке, где давно и прочно забыли, что такое уличное освещение. Да и существовало ли оно когда-нибудь?
Ветер, вьюга, тьма. Одинокие темные фигуры – все спешат куда-то в боковые улочки.
Однако Борис Тур и тут не растерялся – он знал, куда идти. И шел, бодро поскрипывая свежим снегом.
Но вдруг замер на месте. Сквозь мерцание мелкой метели разглядел: что-то не так со Свинаренкиным продуктовым магазином. Ни огонька, ни искорки, и даже крылечко превратилось в сугроб.
Он не поленился перейти на противоположную сторону улицы, подойти ближе. Окна без стекол, покрытые сажей стены. Когда же магазин сгорел? Судя по запаху – не так, чтоб уж очень давно. И не дотла, вполне можно отремонтировать.
Борис заторопился в центр, к знакомому универмагу. Увидел издалека – еще работает. Однако, едва переступив порог, услышал грозное предупреждение визгливого голоса:
– Назад! Назад! Мы уже закрываемся!
Молодая девушка, новенькая, Боря видел ее впервые.
Прошел мимо, тихонько буркнув:
– Я быстро.
В нос сразу же ностальгически ударил неистребимый запах пряностей. Интерьер внутри почти не изменился, а вот ассортимент товаров значительно расширился. Похоже, и качество также. Поменяли местами отделы. У продавщиц – новые одинаковые халаты с белыми воротничками. Атласные, темно-зеленые.
– Боря? Борис, это ты? Господи!
Засмотрелся на халат и не узнал было Тосю Шишлянникову, женщину младшего бальзаковского возраста, но внешне еще даже очень ничего – по провинциальным меркам.
– Боже, глазам своим не верю!
Тур скривился:
– Что, вроде призрака из могилы?
– Н-нет. Просто не ожидала. – Тося наконец приветливо улыбнулась. И по-матерински вздохнула: – Тебя отпустили или сбежал?
– А вы как думаете, теть Тося? А?
– Я не думаю, я просто рада тебя видеть.
Она ловко протиснулась между двумя витринами-холодильниками – с колбасой и молочными продуктами: