Но озвучивать прямо сейчас свои мысли не стала. Я здесь только первый день. И так, уже, сколько всего произошло, за какие-то жалкие пары часов.
Но главная трудность будет не в том, чтобы договориться о приёме и обследовании Макса. Увидев его и услышав его, я была поражена его настрою. Его потухший взгляд словно кричал о том, что он сам себя уже похоронил.
А ведь от настроя так много зависит! И выздоровление в том числе.
Но я не сдамся. Ради себя, ради малыша, что ношу под сердцем, ради самого Макса, и ради нашей с ним семьи, я сделаю всё возможное и даже невозможное, но верну его. Верну своего прежнего Макса и его жажду к жизни.
— Есть комната на первом этаже, — сказала Анна Сергеевна. — Но она очень маленькая.
— Ничего, — улыбнулась ей. — Я не на отдых приехала.
— Хорошо. Илья, проводишь?
— Куда же я денусь? — проворчал он, тяжело поднимаясь с кресла. — Пойдём, бедовая… Свалилась на нашу голову. Теперь, чую, с твоим пребыванием всё в нашей жизни переменится.
— Вы говорили, что чувствуете людей, — напомнила ему. — И сказали, что я вам нравлюсь как человек.
— Видимо, я ошибся.
— Нет. Вы не ошиблись. Я не желаю зла. Просто, доверяйте и дальше своей интуиции и чувствам.
Он посмотрел на меня задумчивым взглядом и ничего сказал.
Зато сказала я.
— У вас красивый дом.
— Я сам его построил. Но дом – это всего лишь дом. Вся прелесть не в нём, а в местности. Жизнь в нашем посёлке во многом выглядит примитивной, как в деревне.
— Здесь хорошо, — сказала я. — Правда, хорошо.
— Вот твоя комната, Ника, — произнёс Илья Алексеевич, открывая дверь передо мной.
Как раз недалеко от комнаты Макса. Всего лишь небольшой коридор отделял наши комнаты. Это хорошо.