Но не только меня он не признаёт, но своих родителей, друзей, коллег, которым стало известно, что Максим Устинов жив.
Макс заявил, что не желает никого знать, слышать и видеть. И что зовут его не Макс, а Иван и его родители – это пожилая чета Веденеевых. Анна Сергеевна и Илья Алексеевич.
Не могу передать словами, что произошло за эти недели. Столько эмоций, чувств, разговоров…
Родители Макса, мои родители, все наши друзья и коллеги: они все будто решили свести меня с ума! Я понимала чувства всех, но я была одна, а их много. И Макс… Он не был готов к такому вниманию, особенно после операции.
Вполне нормально, что он испугался и стал чувствовать себя очень уязвимо.
Мне пришлось встать между Максом и всеми родными и друзьями, как щит, чтобы оградить его от их излишнего внимания, бесконечных вопросов, причитаний и жалостливых взглядов.
Я так устала от бесконечных слёз, разговоров, поздравлений, что мой муж жив и пожеланий, чтобы он скорее поправился, что я с удовольствием сбежала от всего мира в горы, как только Валерий Натанович сказал, что уже можно выписываться.
От меня Максу не удалось избавиться. Я была непоколебима.
По рекомендации докторов в его спальне мы установили специальное оборудование для физических нагрузок.
Макс, конечно, старался и очень хотел скорее встать на ноги, но порой, он вёл себя просто ужасно.
Я понимала, что должна беречь себя, ради новой жизни, что растёт во мне. Но прочувствовав всю гамму эмоций отчуждения и непринятия – я словно воочию увидела ту пропасть, что пролегла между нами.
Даже воскреснув, Макс остался для меня недоступен. А я снова была одна. Но, не смотря на всё это, Макс оставался для меня любимым и незаменимым мужчиной.
Не представляете, сколько раз я собиралась сказать ему, что мне очень страшно, что я чувствую себя совершенно потерянной и одинокой. И все эти чувства я испытываю только из-за него. Он так близко от меня и так далёк.
Но всё это лирика. Рассуждать я могу долго.
Лучше возьму себя в руки, надену на лицо улыбку и в надежде, что возможно сегодняшний день станет другим – особенным и хоть что-то сдвинется с мёртвой точки.
Нет, я не права: с мёртвой точки мы уже сдвинулись в тот самый момент, когда в этот дом я привезла нейрохирурга.
Мы уже проделали длинный путь. Но вот вопрос: сколько ещё нужно сделать и пройти, чтобы Макс поднялся, пошёл и вспомнил меня?