Где больница и незаметная, глуховатая, отстранённая от мира
бабушка-соседка?! Чистое бельё и голубые стены, специфический запах
дезинфекции, боли и бессонницы. Цокающие каблучки медсестёр и
горьковатый дух лекарств?! Что вообще происходит?!
Нервно подняла руку и смахнула липнущую к лицу паутину волос. И
застыла, внимательно рассматривая узкую кисть и пальцы
Грязноватые, с тёмными полосками под ногтями, но, несомненно –
чужие. Такая рука могла принадлежать молодой девушке. Хрупкая
кисть, длинные пальцы, сероватые от грязи, довольно нежная
кожа...
Тем временем в углу, где обитал неведомый Анги, послышались
зевки и шуршание, кто-то выбрался из шевелящейся кучи тел и шкур и
прошлёпал к большой дыре в стене.
Ирина Викторовна затихла, стараясь не шуметь и не привлекать к
себе внимания. Дыра в стене – не просто так дыра. Всплыло забытое
слово – камин! По бокам от тёмного пустого зева – грубые резные
каменные колонны, кованая решётка-подставка, куда лохматое существо
в засаленном и облезшем кожухе складывало крупные поленья, сучья,
потом добавило горсть еловых шишек и несколько кусочков мха.
Существо пощёлкало какой-то железкой по зажатому в руках камню,
долго дуло на мох, стоя на коленях и засунув голову почти в центр
тёмной норы, когда наконец оно слегка кашлянуло, а из камина
отчётливо потянуло дымом и небольшие язычки пламени заплясали на
сухом мху, захватили шишки и самые тонкие веточки хвороста и,
наконец, завладели одним из поленьев. В камине что-то громко
щёлкнуло, рассыпало сноп искр, и огонь, наконец-то, разгорелся
достаточно ярко.
Существо, всё это время терпеливо махавшее на разгорающееся
пламя круглой плетёной штуковиной, оказалось достаточно молодой
девушкой – лет двадцати, только очень чумазой и лохматой.
Серое платье из ткани, напоминающей мешковину. Крупная грудь,
которая не знала бюстгальтера и, похоже, вообще никакого белья,
мягко колыхалась при любом движении. Сквозь небольшую прореху видна
тонкая белая кожа в пупырышках /даже такую мелочь Ирина Викторовна
видела сейчас отчётливо/. В комнате было весьма прохладно – отсюда,
похоже, и ознобные мурашки на девичьем теле. Лоснящаяся от грязи и
жира, длинная, облезлая жилетка с клочковатым мехом. Видно, что
вещь очень стара, так стара, что истлела уже часть ниток,
соединяющих боковые швы, и пучки уцелевшего меха торчали неровной
бахромой.