По истечении полу часа
уклонений от стрел, истраченного на две трети резерва энергии, и
закончившегося запаса заклинаний подходящих для битвы один на один,
до меня, наконец, начало доходить, что просто так мне его не
победить. За все это время, которое в горячке боя пролетело
незаметно, я его даже не задел, ни одним из своих заклинаний.
Ругнувшись, я перешёл на рунный алфавит. Который уже давно не
применял на практике, но память услужливо подсказала нужные
комбинации символов, и я начал вырисовывать их в воздухе образуя
подобие аркана боли и отчуждения, сплетая их между собой
причудливой вязью, с каждым начерченным мною символом, удерживать
концентрацию, было все труднее и труднее. Боясь, что наставник
заметит мои приготовления, я все это время поливал его попеременно
- то огнем то воздушными смерчами, которые еще и усиливали
разверзшийся между нами огненный филиал ада. Между тем наставник
тоже не оставлял меня без внимания, посылая с бешеной скоростью
магические стрелы, длиной в метр, и толщиной в руку. Каждая из этих
стрел при полете издавала звук рассекаемого воздуха, и была
смертельна, для того что бы уклониться мне порой приходилось
уходить в режим ускорения, да и то этого еле хватало. Наконец,
когда с арканом было законченно, я пошёл на медленное сближение с
противником.
Всё это время я не переставал
посылать в него заклинания сплошным потоком. Наконец приблизившись
на нужное мне расстояние, я накинул на него своеобразную
смирительную рубашку и тут же поток стрел иссяк. Этот аркан, был
моим собственным творением, и мне было чем гордиться, он не давал
применять заклинания магу, вычерпывая на это силы из него же на
поддерживание заклинания, а болевая составляющая могла при
достаточной подпитке энергией заклинателя, просто выжечь разум
пойманного существа. Когда у меня родилась эта мысль в голове, я
много раз пересчитывал её и так и этак, но не находил от неё
защиты.
Единственной защитой,
было убить заклинателя до завершения им аркана, или сбить
концентрацию достаточно сильным ранением. До этого момента я не
проверял на практике эти выкладки, и сейчас я любовался на творение
рук своих, лежа в котором сейчас буравил меня смешанным взглядом
Наставник. То, что он был удивлен, то это ничего не сказать, он был
ошеломлен, и это было заметно. Даже то что он был сейчас спутан по
рукам и ногам, отрезан от магического источника, не смущало его.
Подойдя к нему и помахав рукой я наконец привлек к себе его
внимание, его взгляд сфокусировался но он продолжал молчать.