Им бы еще время, хотя бы всего
ничего.
Увы, у него оказалась примерно всего
лишь положенная им же минута. Потом пришел обеспокоенный отец.
«Николай Анатольевич, - зафиксировала местная часть попаданца, -
заботится о сыне».
Константин Николаевич из уважения
(отец все же!) вынужден был хотя бы сесть на диване. У него еще
болела голова и немела левая рука, но в остальном он уже почти
адаптировался. Операция по переносу личности благополучно прошла,
но не совсем окончательно.
Две личности и тело по отдельности
по-прежнему существовали. «Я как кофе три в одном, - мелькнуло у
Константина Николаевича, - буду как иностранец с переводчиком. Они
мне «мур-мур», а я пока все не перетру, не отвечу».
- Не вставай, наверняка, это у тебя
усталость и нервный срыв, - махнул Николай Анатольевич рукой, - и я
бы к тебе не пришел, но жизнь требует. И начальство. Университет ты
окончил и слава богу. Надо дальше жить. От того, как ты начнешь,
пойдет и вся жизнь. И чиновничья карьера.
- Ага. - начал вспоминать Константин
Николаевич, - на неделе я окончил, наконец-то обучение в МГУ и сдал
важный госэкзамен, или, как он здесь называется, окончательный
экзамен. Фу! И даже на днях мы отметили все это в ресторане.
Он попытался припомнить, какое это
было учреждение, но память у недавнего прошлого князя Долгорукого
подводила. Не потому, что оперативная память была плохой или плохо
работала из-за появления попаданца.
Совсем нет. «Пить надо меньше», -
мысленно буркнул Георгий Васильевич. Впрочем, ворчал он не зло.
Прекрасно понимал, что такое – окончить университет. Сам, кода
окончил юрфак, напился так, что ночевал на скамейке в кафе, где они
отмечали. На большее его не хватало, да и общежитие ночью не
пускали.
Так что его отнюдь не удивило и даже
не возмутило, что от вчерашних воспоминаний в ресторане остался
одно четкий снимок – подымающийся бокал со спиртным. Пока еще
понимал, помнил – пили дорогое шампанское,бургундское, какое-то
экзотическое «Па-де-спань». Ну и так далее. Учеба закончилась. И
очень хорошо!
Первое, что он вспомнил в этой жизни,
были отрывки от студенческой жизни. Учится же престарелому
пенсионеру на шестом десятке лет не очень-то хотелось. Но еще
больше ему не хотелось лежать в могиле на кладбище. Темно, скучно,
черви гниющее тело щекочут. Фу, как противно! Лучше уж студенческая
аудитория. Светло, тепло и местные барышни прельщают.