Вряд ли они представляют какую-то коллекционную ценность, но в
любом случае, их можно поменять на золото по номиналу, а это уже
немало. Разумеется, немало – в масштабе частного лица, а не в
масштабе японских военных, бросивших ради них на убой целый
полк.
Меньше всего мне удалось узнать о твоих таинственных письмах.
Идти к кому-то с одними беглыми рисунками, которые ты запомнил, и
даже не зная толком языка этих писем, я просто постеснялся. Кстати,
а ты уверен, что это был именно немецкий?
– Ну, я так думаю, – неуверенно пожал плечами Николай, – там ещё
буквы были, ну совсем германские, что ли… Ну, вот такие, – он
притянул к себе листок и быстро нарисовал большую букву «G»,
угловатую, удлинённую, со всякими завитушками…
– Были, конечно, были, – усмехнулся Савка. Это называется
«готическое письмо», оно характерно, конечно, для немецкого языка,
но в древности употреблялось и для латыни, а потом и в других
североевропейских странах: Франции, Британии, Швеции, Голландии.
Между прочим, голландский и шведский языки очень похожи на
немецкий! Но из-за твоего фон Штальке примем рабочую версию, что
это всё же немецкий.
– И что следует из этой твоей рабочей версии?
– Да ничего, – Савелий покачал головой, – слишком мало мне
известно. Надо самому почитать эти письма. В общем, Николка, если
хочешь что-то понять в этом деле, нужно забирать твой портфель и
копать дальше. Ты пусти слух, что тебе наследство вышло, и уехать
придётся срочно, только не говори, куда! А сам быстренько за
портфелем!
Примечания:
(*) прапорщик – первое офицерское звание в русской царской
армии, соответствует нынешнему младшему лейтенанту.
(**) шимоза – снаряд, граната, начиненные шимозой –
взрывчатым веществом, которое применялось в японской
армии.
Поездка Николая в Крым не принесла неожиданностей. Бывший
ординарец Слепченко находился в добром здравии и был доволен
жизнью. Передал портфель, на вопросы о том, не приезжал ли кто, не
спрашивал ли про него, не интересовался ли портфелем, весело
отвечал:
– Никак нет, ваш-бродь, усё тихо!
Николай погостил у Ивана пару дней, вышел несколько раз с ним в
море на рыбалку и остро думал, как отблагодарить своего бывшего
подчинённого. Но вскоре понял, что честному парню совершенно
довольно того внимания, которое оказывают соседи и родственники –
далеко не к каждому из них приезжал в гости его благородие
штабс-капитан, герой войны, с боевыми ранами. На третий день
Горчаков перебрался в керченскую гостиницу, где снял номер из двух
смежных комнат и стал ожидать приезда Савелия.