Вот эти, другие, взгляните на них. Они уже привыкли к своему положению. От них и не ждешь, что они не на улице спят. И, полагаю, их это устраивает.
Только меня такое не устраивает. Не думаю, что я совсем пал так низко. По крайности, пока еще нет.
Так что, если выберешь меня, не пожалеешь.
Полагаю, это все, что мне есть сказать.
Еще спасибо тебе. Никогда не знал ни одного мальца, который деньги раздает. В твои годы у меня была работа, и я тратил деньги на себя. Ты, должно быть, хороший малый.
Полагаю, теперь точно все. Благодарю за потраченное на меня время.
Когда Джерри поднял голову, все, за исключением парнишки, уже ушли.
Еще семи не было, а потому возмущала любая попытка лишить ее остатков утреннего сна, в особенности после того, как этот чертов «Форд» не давал полночи уснуть. Кто-то тряс за плечо, и, не очень-то сознавая, она каким-то инстинктом понимала, что это сын.
– Мамочка, ты не спишь?
– Не-а.
– Можно Джерри придет к нам и помоется в душе?
Она моргнула и, сощурившись, глянула на часы. Еще полчаса можно поспать. Ничто не должно было тревожить сейчас, разве что сны. Так на тебе.
– Кто такой Джерри?
– Мой приятель.
Она не знала у Тревора никаких приятелей по имени Джерри, а теперь еще и забыла, в чем состояла изначальная просьба.
– Решай сам. Я встану через полчаса.
Зарылась головой в подушку, и это было последнее, что она запомнила, пока не зазвонил будильник и она не швырнула подушку в него. Будильник ее не бесил, бесили чертов грузовик и Рики, но машина, пока стояла, натерпелась уже достаточно оскорблений, а того поблизости не было.
Несколько минут спустя, когда она поставила чашку овсянки перед сыном, какой-то совершенно чужой человек выскочил из коридора и оказался на кухне. Она уж было приготовилась завизжать, но постеснялась, возможно потому, что из всей троицы одна была ошарашена, остальные, похоже, ничуть не удивились.
На вид чужаку было по меньшей мере лет за сорок. Низенький, чисто выбрит, лысина пробивается, одет в новенькие джинсы и колом стоявшую джинсовую рубаху.
– Вы, черти веселые, кто?
Чужак мямлил с ответом, а потому заговорил Тревор:
– Это Джерри, мам. Помнишь, ты сказала, что ему можно придти и в душе помыться?
– Я это сказала?
– Ага.
– И когда я это сказала?
– Прям перед тем, как проснуться.
Меж тем Джерри никак не оправдывался и не винился, но был явно достаточно толков, чтобы понять, когда в нем не нуждаются, поскольку стал бочком пробираться к двери.