Виталий продолжал:
– …Толмачев сейчас все сфотографирует, ты тщательно осмотри, опиши в протоколе, чтобы, в случае чего, не к чему было придраться. Да что я тебя учу, сама все знаешь. К тому же, наверняка, придется дело закрывать… Субъекта нет, а, значит, и состава преступления нет. Азы уголовного права. Верно? – вопрошающе взглянул на меня Виталий.
– Ты как будто сомневаешься в чем-то, – уловила я в его голосе какую-то неуверенность.
– Только не в основах уголовного права, – перевел он свои сомнения в академическую плоскость, – все, иди, изучай, а я ребят по соседям отправлю и двор осмотреть.
Виталий направился к стайке своих подчиненных, а я на ходу уже попросила его:
– Слушай, спецов-то отправь по домам. Чего они еще здесь? И еще, относительно орудия преступления – так понимаю – это ружье… Чье оно? Фигуранта? Или?.. Пусть ребята установят.
– Лады, – согласился замнач и повернул в сторону командира ОМОНа.
Внутри дома меня застала стандартная картина места преступления: разбросанные вещи, перевернутые стулья, со стола сброшен нехитрый скарб – чашки, ложки, тарелки – что-то разбилось, детская кроватка накренена набок, открытое окно и… труп: молодой мужчина сидит на диване, между ног охотничье ружье дулом вверх. Если бы не рана на голове, можно было бы подумать, что он спит сидя.
Осмотр я проводила тщательно, отмечая в протоколе все детали, даже те, которые на первый взгляд кажутся не имеющими значения. Однако я дотошно все фиксировала, вспоминая, как нас, студентов четвертого курса, муштровал профессор криминалистики Постика, методично, как слепых котят, гоняя по криминалистическому полигону и заставляя вносить в протокол осмотра абсолютно все мелочи, уверенно при этом усмехаясь: мол, как будущие следователи мы ему еще спасибо скажем. Однако мало кто из нас тогда мечтал о карьере следователя. Начавшийся период строительства капитализма открывал перед каждым широкие горизонты цивилистики. Поэтому абсолютное большинство видело себя преуспевающими адвокатами, другая – не маленькая часть – добропорядочными нотариусами со стабильным приличным доходом, третья – тоже довольно существенная категория – юрисконсультами достойных и богатых фирм, и, наконец, четвертая – совсем маленькая доля (даже можно сказать – долька) нашего курса, не отчаявшаяся в своей вере в государство – видела себя на службе у этого государства, но, как минимум, в роли судей или государственных чиновников городских, областных и, конечно же, самых высших ступенек власти. Судьба, увы, а может, к счастью, распорядилась по-своему и некоторые из нас, в том числе и я, все-таки загремели в следствие.