Впрочем, позже Мерфи узнал, что и этот клич придумали западные политтехнологи. Главное – сделать так, чтобы человек почувствовал себя членом стада. Толпа поддалась массовому психозу, смела старую власть и возвела на престол новую. Технологии таких революций создавались в недрах исследовательских центров, работающих под патронажем Госдепа, и обкатывались в самых разных странах.
Мерфи прислушался.
– Ты был раньше в Украине? – донесся до него голос Прядуна.
– Да, приходилось, – ответил Джамиль.
– Как тебе наши девушки? – допытывался Прядун.
«Только и осталось хвастать проститутками да революциями, – зло подумал Мерфи. – Такую страну угробили! Кто еще двадцать лет назад мог представить, что лучшая из экономик Европы превратится в дымящиеся руины? Без всякой войны стали рабами. Ни суверенитета, ни уважения, ни денег. На что они надеются? Куда потом им бежать?»
Мерфи работал на развал этой страны, но в глубине души испытывал к своим украинским помощникам брезгливость и презрение.
– Мне было не до этого, – между тем ответил араб.
– Зря! – бросил Прядун, приглаживая волосы.
– Может быть, – нехотя согласился араб.
Джамиль нравился Мерфи своей непосредственностью и тем, что никогда не скрывал, ради чего воюет. По крайней мере, от него. Для потомственного врача неважен был халифат. Он никогда не упоминал джихад как смысл своей жизни. Араб работал за деньги. Этот высокий сорокалетний мужчина спортивного телосложения редко повышал голос, был всегда спокоен и рассудителен.
Прядун – полная его противоположность. Одутловатые щеки полковника СБУ покрывали нездоровые розовые пятна, нос отливал синевой, а руки слегка тряслись. Это особенно было заметно, когда он начинал зачесывать пятерней назад свои жидкие волосенки.
Прядун, как и многие в этой стране, крепко пил, но врал, будто тремор он заработал в зоне антитеррористической операции, где его контузило. Мерфи знал, что с начала боевых действий на юго-востоке страны полковник ни разу не выезжал туда из Киева. Более того, в силу сложившихся обстоятельств этот человек большую часть времени проводил в недружественной России. Он трудился в Москве и считался специалистом в области ЖКХ. Парадокс заключался в том, что этот нелегал получал там зарплату, в несколько раз большую его должностного оклада в Киеве. Прядун до сих пор не привлек внимания российский спецслужб только потому, что никаких функций, относящихся к его епархии, там не выполнял, но с пафосом называл себя спящим агентом.