– И дороги тоже… – в голосе за спиной послышалась усмешка. – А все мелочи вокруг… Я запоминаю плохо.
– Так что случилось с вашей летней экономкой? – спросила я. – Той, что была самой приличной?
– Да… Я же о ней заговорил. Госпожа Вероника попросту исчезла – ушла, не сказав никому ничего. Правда, я накануне разгневался на нее… Думаю, она испугалась этого и ушла.
– Вы настолько страшны в гневе?
– Да, – отрезал он холодно. И я поняла, что тема и серьезная, и ему лично очень-очень неприятная.
– Простите, – сочла за благо сказать я, про себя подумав, что надо бы выяснить причину его гнева, чтобы не оказаться в подобной ситуации.
– Ничего. Мы, кстати, уже прибыли.
Разговор заставил забыть меня о способе передвижения и о собственном страхе.
– Так. Давайте мне руки – скрепите их над головой, – я вас ссажу. Так же в обратном порядке. Вот так, хорошо.
Я почувствовала под ногами твердую землю – и обрадовалась. Потом поняла, как сильно болит пятая точка. С трудом удержала от того, чтобы со стоном облегчения не растереть ее, плюнув на приличия и присутствие вельможи.
Прошла вперед. Так! Идти ровно! Обнаружила большую поляну в окружении деревьев – за ней были величественные башни серого замка. Академия. Вблизи она смотрелась совсем по-другому.
Милорд уже спешился. И, кивнув, проговорил:
– На этой поляне кадеты решают вопросы чести. Так… теперь пора и мне становиться невидимым. И Грома замаскировать.
Несколько пассов руками – и вороного красавца коня не видно. Потом исчезает и милорд Верд.
Мне кажется, что время течет медленно-медленно, каждая минута застывает, чтобы посмотреть на то, насколько близко я подойду к сумасшествию.
– Тише. – Теплые мужские руки обняли меня за плечи. Я не видела милорда Верда, но чувствовала его за спиной. – Не дрожите. Честью клянусь, с вашими сыновьями ничего не случится. Кто-то кого-то поцарапает – и все. Они же сражаются до первой крови. Потом мы с вами вернемся домой. Я налью вам своего гномьего самогона. Пол чайной ложечки на стакан… Мы поужинаем. Или вы ели уже? Нет? Что-то эти бездельники задерживаются. Может, решили отменить все?
Сначала мы услышали радостный гомон мальчишеских голосов. Потом увидели целую толпу.
– Двадцать два человека – вся группа, – довольно сказал мне на ухо милорд.
– Давайте начинать, господа! – сказал парень постарше.