На палящем солнце в течение часа Троцкий говорил о часе возмездия, об угнетаемом апостоле диктатуры пролетариата, о братстве и «Интернационале». По лицу его кматились крупные капли пота, он утирал их. Наконец наступила кульминация митинга.
– Товарищи! – прокатился над толпой надтреснутый голос трибуна, а рука его указала на статую, укрытую материей. – Тот, который стоит пока под этим чехлом, должен рассматриваться каждым как невинный человек, который в течение двух тысяч лет был прикован к позорному столбу капиталистической интерпретации истории! Все должны принять его теперь как великого пролетарского Прометея… Это – Красный предшественник мировой революции, двенадцатый апостол спасителя буржуев, Христа – Иуда Искариот!
Толпа на минуту онемела. Затем большинство присутствующих начали креститься. Никто еще не понимал сути просиходящего.
По потному лицу Троцкого пробежала болезненная гримаса. В его облике что-то переменилось, он положил себе руку на грудь.
– Я несу вам послание, – задушевно сказал он, совсем не тем тоном, каким говорил о часе возмездия и Интернационале. – Я несу грех всех времен. Во мне – правда. Разве вы не узнаете меня? Я – СПАСИТЕЛЬ НАШЕГО ВРЕМЕНИ. Я – ОН!»
Рука наркома указала на памятник. В этот миг над городом пролетел самолет, и толпа вслед за Троцким посмотрела на небо.
– «Да здравствует мировая революция!» – закричал Троцкий, спустился с трибуны, подошел к молодой женщине в комиссарской куртке, поклонился ей и подал конец пеньковой петли, которой был обвязан чехол памятника. Женщина дернула трижды, прежде чем материя сползла.
Перед оцепеневшими людьми появилась буро-красная гипсовая фигура голого человека, выше человеческого роста, с зияющим кратером вопящего рта и занесенной, словно бы грозящей небу правой рукой. Левой рукой он сдирал с горла петлю. В руках женщины остался как бы конец веревки, удушившей реального Иуду.
Оркестр грянул «Интернационал». Над толпой замелькали снимаемые головные уборы. В конце сада артиллерийская часть произвела три выстрела салюта. По недосмотру они были произведены боевыми зарядами. Снаряды со свистом пролетели над шарахнувшейся толпой и взорвались за монастырем.
Но это была только прелюдия главного действа в честь апостола-предателя. Троцкий вернулся на трибуну.