Ее шея и грудь покрылись красными пятнами возбуждения, она сделалась похожей на самку ягуара.
«ГРОЗНЫЙ МСТИТЕЛЬ ЗА ПОГИБШИХ КОММУНАРОВ»
(Триптих Народного художника СССР Ивана Ледовских «Гражданская война в России»)
Вагоны трясло и шатало. Флагманский бронепоезд Красной Армии мчался на фронт, набитый вооруженными матросами и суровыми, закованными в скрипящую кожу, комиссарами.
И никто из них не узнал бы в роскошной баядерке, облаченной в душистое облако восточного пеньюара, знаменитого железного комиссара Балтфлота Ларису Рейснер!
Колени ее упираются в белый войлок каспийской кочевой кибитки, голова зарылась в пушистый пах вождя, видны лишь каштановая макушка, поднимающаяся и опускающаяся в размеренном ритме, да тонкие сжимающиеся руки, лежащие на бедрах агонизирующего от наслаждения Предреввоенсовета. Пальцы ее усеяны драгоценными перстями, среди которых выделяется один, с огромным бриллиантом, из Зимнего дворца. Именно им Лариса зачеркнула нацарапанное на стекле царской яхты «Межень» имя последней русской императрицы и начертала свое! Новая императрица России – Лариса Великая!
– Погоди, Лара, – хриплым шепотом попросил Троцкий, – я не хочу так скоро… Не хочу… стать… бессильным сейчас, с тобой.
Лариса пошевеливала ноздрями, чтобы не чихнуть. Нарком был так же курчав в паху, как и на голове.
– Лев, это было потрясающе, – прошептала она. – Такое грандиозное кощунство не снилось даже Люциферу. Установить в сердце православной России памятник Иуде! Иван гениален Он гениален, как все, кого ты приближаешь. Мне сказали, у одной женщины на площади случился выкидыш. Вот каким должно быть настоящее искусство!
Лев Давидович снисходительно улыбнулся.
– Чтобы подвигнуть массы на революционные выступления, необходимо в первую голову взломать обыденную психологию, рутинное мещанское мировоззрение. Для этого требуются сильнейшие потрясения – вроде мировой бойни и таких актов святотатства и вандализма, как разрушение церквей и возведение памятников ересиархам. Для этого будем топить печи иконами, низвергать колокола и взрывать храмы, будем неистово перекраивать человеческую косную природу, ковать нового человека.
– О, как тебе идет твое имя, – благоговейно прошептала Лариса. – Ты настоящий лев. У тебя львиная грива, ты знаешь? Это не случайно. Римские императоры – жалкие гиены рядом с тобой, львом. Своим установлением памятника Иуде ты попираешь всю косную, трусливую человеческую мораль, все двадцать веков духовного рабства, пресмыкания у ног грозного Бога. Кто бы мог решиться на такое? Я задаю себе вопрос, и сама отвечаю – никто, кроме тебя! Я буду достойна тебя. Я усвоила урок. Послушай, жизни достойны лишь поэты. Ты величайший поэт мировой революции. Обыватели, быдло, буржуазная сволочь жизни не достойны, они достойны лишь одного – уйти в топку истории, в топку того локомотива, что несет нас сейчас сквозь ночь и бурю. Однажды, Левушка, и я совершила поступок, который содрогнул меня своей новизной и смелостью. Я упивалась, как, наверное, упивался Иуда в момент своего знаменитого поцелуя. О, как я его понимаю! Предать и прийти поцеловать. Как это остро! Недавно я тоже совершила поступок не менее дерзновенный.