Первой настоятельницей монастыря была герондисса Таксиархия. Старец Ефрем Филофейский, ее духовный отец, привёз её сюда из греческого монастыря в 1989 году. Герондисса Таксиархия была прозорливой старицей, стяжавшей дары непрестанной молитвы и любви Христовой.
Нынешняя настоятельница монастыря, Герондисса Феофано, присоединилась к сестричеству в 1990 году. Под её духовным руководством сестры обители трепетно хранят традиции, унаследованные от своей духовной матери, герондиссы Таксиархии. Герондисса Феофано любезно согласилась побеседовать с нами.
– Уважаемая герондисса Феофано, не могли бы Вы рассказать нам о своём пути в монастырь?
– Моя мама была родом из Греции, отец родился прямо накануне Малоазийской катастрофы в Смирне (изгнание коренного православного греческого населения из древних очагов). Потом они с мамой переехали в Америку.
С герондой Ефремом я познакомилась в Нью-Йорке. Это знакомство произошло так. Я в то время была юной девушкой. Не хотела поступать в университет, мечтала стать дизайнером одежды, но мой отец настоял, чтобы я получила высшее образование. Он сказал нам, своим детям: «Вам нужно получить хорошее образование, чтобы вы смогли обеспечить себя». Мой папа очень заботился о нашей независимости. «Буди благословенно», – ответила я папе. Как сказал отец, так я и поступила.
Выбрала исторический факультет и стала историком. В конце концов оказалось, что в тот город, где находился мой университет, стал приезжать геронда Ефрем, и я попала к нему на исповедь. Это случилось в восьмидесятые годы, и это были самые первые годы, когда он только начал приезжать в Америку. Вот почему я встретила геронду Ефрема. Если бы я не послушалась своего отца, я бы никогда не встретила геронду. Когда мы слушаемся своих родителей, мы всегда от этого получаем пользу.
Когда я встретилась с герондой в первый раз, он сказал мне: «Моя девочка, ты у меня станешь монахиней, и я сделаю тебя герондиссой». Мне потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к этой мысли, но, слава Богу, так и произошло!
Между тем днем, когда я встретила геронду, и смертью моей мамы прошло восемь лет. Все это время меня беспокоили помыслы: «Не уверена, что я действительно хочу стать монахиней, может быть, мне лучше выйти замуж?» У меня была какая-то двойственность. Я мечтала по временам стать матушкой, причем современной матушкой. Мы ведь ничего не знали о монашестве. Мы никогда не видели ни одной монахини.