— Евгения Викторовна… — пролепетала Аллочка, роняя свою шикарную
сумку от Луи Виттона (полгода мечтала и копила) прямо под ноги и
моргая длинными мокрыми ресницами. — Я не знаю, как это получилось,
я… я… Дима хотел сделать сюрприз… бизнес-класс...
— Спасибо, вышел хороший сюрприз, — согласилась я, нажимая в
телефоне кнопку «забронировать». — Теперь у меня будет отпуск за
границей.
И мысленно добавила: «Вместо грядок с огурцами. Ура? Или не
очень? Посмотрим».
— Но… Евгения Викторовна, пожалуйста… я такая дура
невнимательная, а… а Дима, он…
Я вздохнула. Снова-здорово. Не понимаю, почему они всегда так
пугаются?
— Алла, как прилетишь — просмотри сайты авиакомпаний и поищи
билет на более близкую дату, пожалуйста. Если не будет — не
страшно.
— Евгения Викторовна, простите. — Слезы уже текли по щекам
вперемешку с дорогой французской тушью.
Замороженный от ужаса Паша наконец выдохнул и умоляюще заглянул
мне в глаза:
— Давай я сдам свой билет?
— Не надо. Лишние хлопоты и расходы. Тебе еще монтировать ролик.
Работаем по графику, — отмахнулась я от коллег и снова уставилась в
свой телефон.
— Жень, ты только… ну бывает всякое, я…
— Идите на паспортный контроль, иначе опоздаете на рейс. —
Оторвавшись от списков номеров, я ласково погладила по плечу
ревущую Аллочку и улыбнулась Паше. Вот еще не хватало, чтобы моя
съемочная группа устроила коллективную истерику с рыданиями и
битьем головой о чужие чемоданы на виду у половины Поднебесной. —
Ничего страшного не случилось. Я напишу вам из отеля.
И пошла к выходу, чтобы не смотреть, как понурая парочка нога за
ногу тащится на таможенный досмотр. Можно подумать, их обоих
отругали и чуть ли не пригрозили публичной поркой.
Впрочем, как обычно. Мои подчиненные и просто коллеги стараются
не косячить. А если все же такое случается — я каждый раз
недоумеваю, откуда такая истерика. Словно действительно прямо тут
возьму ремень и выпорю. Хотя я предпочитаю обходиться без лишних
слов, эмоций и прочей суеты — они каждый раз умудряются
организовать все это себе сами. Без ансамбля, так сказать.
Дима в зуме тоже едва не скончался от ужаса, когда я ему
позвонила, и мне пришлось пять минут молча пить кофе, пока он
костерил самого себя разными интересными словами. Я терпеливо
ждала, когда же можно будет вернуться к конструктивному диалогу, и
дождалась: продюсер выдохся, хлебнул валерьянки, еще раз побился
лбом о клавиатуру и сказал, наконец, то, о чем я изначально и
спрашивала.