Кабатчик, на мгновение задержав взгляд на кольце, кивнул.
- Идет, - буркнул он, одновременно неуловимым движением сметая
кольцо под прилавок, - мой сын отправился за вином, как вернется,
отвезет тебя куда скажешь. А пока подожди, - он кивнул на столик у
самого прилавка. И добавил, - я присмотрю за тобой, чтоб мои гости
не обидели.
- Благодарю, - искренне улыбнулась я кабатчику.
Он ответил на улыбку, показывая черные, поеденные кариесом
зубы.
- Не боись, девка. У меня приличное заведение. Сам ночной король
Яснограда не брезгует, - он мотнул головой в сторону компании,
которая прямо в этот момент взорвалась хохотом, после очередной
шутки.
Я ошеломленно повернулась и вдруг ясно слышала знакомый голос...
Гирем?! Накатила такая слабость, что я с вцепилась в стойку обеими
руками, чтобы не упасть.
Гирем... Сердце отозвалось болью.
Гирем... Ноги сами понесли к нему.
Гирем... Я страшно боялась, что он будет совсем не рад меня
видеть, но не подойти к нему не могла.
- Гирем, - прошептала я еле слышно, чувствуя, как по щекам
катятся непрошеные слезы.
Он поднял на меня взгляд... Чужой. Холодный. Равнодушный.
Это было как контрольный выстрел в голову. Куда там Адрею со
всеми его потугами причинить мне боль и заставить страдать. Все
мгновенно забылось и отошло на второй план. Остался только этот
равнодушный холод, который, как черная бездна под ногами, обещал
мне погибель. Я судорожно всхлипнула... отступила на шаг.
Истерзанное тело заныло с утроенной силой. Жар полыхнул так, что
губы мгновенно спеклись, а глаза высохли.
Я же не собиралась ему навязываться! Я же просто хотела увидеть
его еще раз. Я со всем справлюсь и сама... Попыталась удержать
лицо, но у меня ничего не вышло. Сделала еще один шаг назад и
уперлась поясницей в соседний столик.
- Ваша светлость, - Гирем нахмурился, - что вы здесь
делаете?
А я не могла ответить. Я даже дышать не могла. «Ваша
светлость»... Перед глазами потемнело, мир вокруг сделал кульбит...
и, прежде чем мое сердце перестало биться, я увидела перед глазами
грязный, заплеванный пол портового кабака.
Я пришла в себя уже ночью, лежа в постели с мокрой тряпкой на
голове. В распахнутое окно, из которого тянуло морской свежестью,
смотрела полная луна. Ее серебристые лучи широкими мазками
прочертили полосы на деревянном полу: от окна к тяжелому массивному
креслу. На нем, развалившись и положив голову на грудь, спал
Гирем.