Ника хватается за ограду.
Мир вспыхивает огнем.
– Тетя Венера!
И хочет Ника броситься к тете Венере, и боится, а что если тетя Венера заругает, тетя Венера никогда не ругает, а вдруг…
– Никуш!
Обнимает Никушу, и не как обычно, а будто хочет уберечь от чего-то. От беды какой-то.
– Вот она, свиристелка ваша. В целости и сохранности.
Это дядьки говорят. Которые цветахаке. Которые Нику каким-то дрянным чаишком отпаивали. Конфеты какие-то совали, которые еще до сотворения мира сделаны.
– Пойдем, Никуш. Домой пойдем, поздно уже.
У Ники губы дрожат, и не хочет Ника, чтобы губы дрожали, а они дрожат.
– А… к маме… пойдем?
– Не пойдем к маме, не пойдем.
– А… почему? Она там, там…
Ника показывает в темноту ночи, где светится ограда.
– Ну… пойдем, пойдем… как тебе объяснить… трудно объяснить. Давай попробую…
Садятся в таксюшку, водила одной рукой рулит, другой рукой девочку рядышком обнимает, пятой по телефону говорит, шестой автомат держит, сейчас все дядьки с автоматами ходят, а то мало ли что…
Тетя Венера объясняет. Ника слушает. Не понимает. Не верит. Что такое война, почему война, война – это раньше было, давным-давно, прадедушка что-то там говорил такое, была война, а сейчас какая война, сейчас войны вымерли все.
– Ну, ты понимаешь… раньше мы с ними вместе жили, а вот теперь между нами война.
– А… почему?
– Ну, не знаю. Не поделили что-то.
– А что не поделили?
– Ну, не знаю я…
Что-то тетя Венера путает. Тетя Венера часто путает, то Нику из школы забрать забудет, то еще чего…
Ника бросает в кусты осточертевший портфель, бежит через дворы. Пропади оно все, и школа эта, и химичка эта, которая сама балда осиновая и кукла накрашенная. И все, все пропади.
Ника к маме бежит.
Пропади оно все, нечего ждать, пока Ника вырастет, Ника уже выросла, вон, курточку осенью покупали, а весной она мала уже.
Так что пора Нике с мамой дружить. Только надо ее сначала найти.
Мама, она высоко, Ника знает, что мама высоко. Ника, правда, не видела, как мама в небо высоко улетала, только знает. Папа в разговоре с большими дядями и тетями нет-нет да и покажет вверх, в небо, мол, мама – там.
Так что надо Нике вверх лететь. Где мама.
Ника забирается на крышу высотки, по пожарке, оглядывается, не видит ли кто. А то повылезут всякие тетки, а-а-а, вон пошла, мусорите только, да кто вас пусти-и-ил… кто-кто, дед Пихто…