– Ладно, собака серая, жди ответку. Крови я из тебя еще попью, бояться мне нечего, в роддом на постоянку хоть завтра вернусь… – завершил я мыслительный процесс.
Потом была попытка раскрутки заведующей гинекологии на презентационный фонд с целью поправки расшатанных нервов и удалось добыть лишь бутылку французского сухого на троих (коньяк был бы лучше, но его не было). Потом оценка послеоперационной функции почек – нормально, моча есть; сердца – нормально, ишемии миокарда нет; легких – нормально, дыхание симметричное, жесткое, но хрен с ним; мозга – долго ждал, но на сознание она вышла и даже поговорила… Потом писанина. Потом крепкий здоровый сон. С пяти до половины седьмого. Потом снова операционный день.
Мораль: Дома жена спросила:
– И чего ты в результате получил?
– В сухом остатке – живую жирную чешуйчатую старую деву. Может внуку зачтется? Мне-то похер, в рай я все равно дресс-код не пройду, а ада – не заработал…
Вместо послесловия: Кстати, анестезиологом я стал совершенно случайно (вообще-то я хотел в лесники в самом глухом лесу пойти, но не случилось). После увольнения из армии разговаривать ни с кем не хотел, вот и пошел туда, где пациенты молчаливые. Нет, был еще вариант с патанатомией, но на трупы, по причине пресыщения данной картинкой, я хотел смотреть еще меньше, чем разговаривать. Вот и вышло так, как вышло. А что, у кого-то романтически-возвышенные мысли «про призвание» возникали?
О вдвойне оплачиваемых дежурствах…
Придя на работу в февральский, но красный день календаря, первым делом рявкнул на акушорских вахтенных, что трогать меня не по делу вообще и сегодня в частности чревато и порекомендовал забыть о моем существовании. Из меркантильного чувства собственного комфорта. Для убедительности помахал перед носом камуфлированной операционной тюбетейкой. И возлег. Правда потом вспомнил, что у меня послеоперационная больная не переведена, а поэтом пришлось вставать и подниматься наверх, чтобы дать устное указание о переводе. Письменное давать не стал – неохота, да и не читает никто. Я уже полгода их не пишу (честно отвечая «да, конечно, все написал») и никто до сих пор не заметил.
На обратном пути был несколько озадачен сидящим на стуле перед столом акушерки в приемнике мужиком (на этом стуле обычно принимаемые в ротдомик беременные сидят).