Чтобы написать «Волшебный возок», мне не хватает возраста, дедовской приближённости к детству. Но возраст придёт. Хватит ли прочих внутренних ресурсов? Если и хватит, то на пределе. Мне хочется довести эту книжку до конца вовсе не из самоуверенности (мол, могу и сказки сочинять). Хочется научиться говорить с детьми о главном в нашей жизни. Это нужно и им, и нам, взрослым.
Собираю трёхстишия
горстку зёрен
непроросших поэм
Хокку и танка… Наверное, так будут путешествовать к звёздам. Привычная суетливая жизнь сворачивается в тугой планетный клубок, уменьшаясь в размерах, а то, что поначалу казалось лишь точкой света, растёт, расширяется и становится иной вселенной, поглощающей тебя, затягивающей в своё поле…
* * *
Хокку читаю ночью.
Звёзды видны в окно.
Искры или миры?..
Басё и Такубоку стали для меня открытием, после которого оставалось только засесть за японский язык – или испытать себя и свой язык, русский. Меня потянуло по второму пути.
Сейчас, оглядываясь назад, я усмехаюсь тому рвению, с каким пустился тогда испытывать возможности малых форм вообще. Это были и одностишия, и двустишия… до семистиший и далее, где уже явно начинались «большие» стихотворения. Потом границы сузились, отошли в особую сторону двустишия и четверостишия. Дольше всего пытались конкурировать с трёхстишиями пятистишия, но и они постепенно стихли. А трёхстишия остались очень надолго.
Русское трёхстишие оказалось способным и к задумчивой описательности, свойственной танка, и к прозрачным мазкам недоговорённостей, отличающим хокку.
Не хочу пускаться в литературоведческие рассуждения, боюсь наговорить чепухи. Суть не в теоретических обоснованиях – тем более, что японские традиции имеют большую историю, а русская поэзия ещё и верлибр как следует не распробовала. Дело в том, что и как пишется.
* * *
Шапито прикрыл нас брезентовой ладошкой
и радостно смеётся
как беззаботный ребёнок
* * *
Домовит и доволен
варю крахмал
обклеить стены мечтами
* * *
Сентябрьский тополь
приподнявшееся к небу жёлтое озеро
плоскими каплями стекает на землю
Хокку
Снежные хлопья…
Я думал моя печаль
невдомёк небу
* * *
С наших чаш улетели драконы
вино потеряло аромат
и не нам восхищаться опавшими лепестками
Странный жанр. Я всегда был пристрастен к канонам, а здесь единственный заметный канон – само наличие трёх строк. Восточные каноны остались на Востоке, а новые – дело долгого времени. Пока же эта форма выглядит достаточно произвольной.