Уже я не верю, что жизнь хороша.
Живу с одиночеством в темной каморке.
Лишь в памяти мама – родная душа,
А все остальное сплошные потемки.
А сердце разбито и разум больной.
Молитвы мои не доходят до Бога.
Вокруг меня пустошь, с пожухлой травой.
В душе только страх, только боль и тревога.
Но, может, когда-то наступит рассвет,
И утро уронит на землю росинки.
И черную грусть поглотит белый свет,
Осушит в глазах бриллиантов слезинки.
И в горле больном захлебнется мой крик,
От пары глотков утра свежести ранней.
И слух мой, который к рыданьям привык,
Трель птицы услышит в груди средь развалин.
И, может, надежда вернется ко мне.
В лохмотьях, босая, с пустою котомкой.
Пробывшая вечность средь острых камней,
Восстанет она против жизни обломков.
И пусть все меня обойдут стороной!
Пойду к восходящему солнцу навстречу.
И больше не будет мне страшно одной —
Ведь душу родную я где-нибудь встречу.
Все мы когда-то прощения просим.
В старости ранней, осенью поздней.
Где-то пытаемся что-то исправить —
Только кривая прямою не станет.
Все мы когда-то любовь провожали.
Чаркою горькой огонь заливали.
Но это пламя душу сжигала,
А мы начинали любить всех сначала.
На семи ветрах я построю дом
На семи холмах возведу я Храм.
С одиночеством будем там вдвоем.
И молиться мы будем вместе там.
За семью печатями жизнь моя.
Никудышная и ненужная.
Только жаль, что мы – продолжение,
Не имеем к ней отношения.