– Вопрос у меня до тебя, Пётр Панфилович.
– Серьёзный видать вопрос, – рассмеялся Клемешев, глядя на то, как ловко дед скручивает «козью ножку» и аккуратно засыпает табак, не уронив ни крошки.
– Да, сурьёзней не может быть. Тут, понимаешь, такое дело. Мельницу зерном Игнат Терентьев снабжает. Это тот, что на Кубовой. Да и сама мельница в его собственности. Он и гарнцевый сбор выплачивает, а я, стало быть, у него в работниках числюсь. Только вот в последнее время что-то совсем работы нет. Советская власть отменила наёмный труд, – дед зажёг самокрутку, глубоко затянулся, выпустил струю дыма из обеих ноздрей и хитро прищурил глаза. – Теперь мне как быть? Другую работу искать?
– Другую работу искать не надо. Мельницу наше хозяйство у Терентьева реквизирует. Да и самому Игнату недолго осталось лютовать. Мы железной рукой будем искоренять кулацкую сволочь, – Клемешев посерьёзнел, понимая, что мельник фактически над ним смеётся.
– Тогда я спокоен, а то люди разное болтают. Только вот Игната ты понапрасну в кулаки зачислил. Я с малолетства его знаю. Такой же трудяга. Мы вместе и мельницу ставили.
– Вместе. А теперь ты на него работаешь, – взорвался Пётр.
– Не работаю я на него. Мельница его, не отрицаю. Но и лес он же поставил, и оборудование он привёз, и зерном он снабжает. Так что большая часть приработка его, а мне оплата полагается от помола.
– А ты не думал, откуда у него деньги на лес и оборудование?
– Что мне думать? – рассмеялся дед. – Они ещё в малолетстве со своим батей, царство ему небесное, из Монголии коней гоняли, а потом в Новониколаевске продавали.
– Где же он деньги на покупку коней взял? – усмехнулся Клемешев.
– Дык, ему ещё дед Петьки Ваганова под процент ссудил.
– Интересная у нас с тобой сказка про белого бычка получается, без начала и конца. А итог один: мироед мироеду в помощь.
– Вам, начальству, виднее, а нам без разницы, чьё ярмо носить.
Клемешев не на шутку разозлился:
– Ты, дед, мне антисоветчину не разводи. Это ты сейчас ярмо кулацкое на шее несёшь, а будешь работать на себя.
– То есть, мельница моя будет? – мельник растянул губы в широкой улыбке.
– Не твоя, а общая.
– Это получается: ничья, – чувствовалось, что дед продолжает насмехаться, и Пётр решил прекратить разговор:
– Я смотрю: каши кулацкой у тебя в голове выше крыши. Но ничего, мы ещё с тобой подискутируем, а пока некогда мне. Хозяйством заниматься надо. Пока, прощевай, дед.