Не будем лихо разбираться с детьми в таких сложных материях, как предполагаемое создание мира и эволюция, существование Абсолюта и загробной жизни, реинкарнация и Богочеловечество. Не будем углубляться в теологию или диамат, в изучение или опровержение священных текстов. Право, с этим можно повременить.
Обратим лучше внимание на такие простые вещи, как доверчивость и недоверие.
Испытывая негодование к тем, кто злоупотребляет детской доверчивостью, не будем же мы сами эксплуатировать её, выдавая свои убеждения за истину в конечной инстанции. Но что если это делают родители или другие люди, имеющие весомую возможность влиять на ребёнка? Здесь тоже надо быть осторожным и не превращать детскую душу в полемическую площадку. Иначе доверчивость уступит место настороженному недоверию ко всему, что говорят взрослые, потому что одни убеждают в одном, а другие в другом. Тогда уже останется наблюдать, как в ребёнке прорастают равнодушие и цинизм, потому что ничего у этих взрослых понять невозможно, да и сами они, видимо, главных вещей не понимают.
Посмотрим, как используют доверчивость ребёнка сказки. Если бы они были просто завиральным развлечением, то не стали бы одним из важных элементом человеческой культуры. Хорошая сказка всегда является в какой-то степени притчей, на языке игры (столь понятном детям), на языке образов (столь проникновенном для восприятия) рассказывающей о глубинных свойствах явлений. Доверчиво принимая игру и откликаясь на образы, ребёнок прикасается к смыслу, ощущая его в меру своих возможностей.
Сказка не давит на ребёнка, не принуждает его к согласию с тем, до чего он пока не дорос, или к принятию утверждений, которых он не понимает. И ребёнок обычно ценит сказку, ощущая, что она признаёт за ним свободу, в которой нуждается любой человек, даже самый маленький.
Язык сказки позволяет избежать рационалистического или догматического подхода, к которому ребёнок ещё не готов. И вместе с тем – не отказываться от прикосновения к тем центральным представлениям о жизни, которые затрагивают каждого.